Видим раз, стоят у киоска «Союзпечать», разговаривают чего-то. Леха два метра ростом, косая сажень в плечах, и эта пигалица, ростом ему по пояс. Отсюда видать, что глаза у Лехи другие, как раньше глаза, от пленки чистые, человеческие глаза. Видно, добился-таки, заметила она его, пошла масть. Да ладно, что страшная и глаза разные, пускай. Зовут как? Да черт ее разберет, не то Ая, не то Майя, не помню, не по-нашему как-то.
Говорили ей, говорили: ты не смотри на него, не пара он тебе, пускай ходит, ты не смотри. Она и не смотрела. Она б и так не смотрела. Ну красавец, ну на гитаре играет, передовик и душа компании, ей-то что? Да, в общем, не нравился он ей. Слишком большой, шумный очень, какой-то слишком складный, правильный. А он, вон стоит у проходной, ждет. Сейчас шуточку какую отпустит, а она что ему ответит. И чего привязался на ее голову. Ей Олька из диспетчерской говорила, мол, Мирка, любит он тебя, а она отмахивалась, не верила. Какая любовь, видала она за два года в общаге всякое, эти красавцы двух слов связать не могут, в кино под кофточку лезут, пыхтят как слоны, руки в заусеницах. Любовь.
После школы поступала в пед, на физмат не взяли, сказали, оценки хорошие, но не проходит по конкурсу, враки, какой там конкурс, полтора человека на место, не универ. Из-за отца не взяли, город небольшой, сколько тут диссидентов. Пошла на завод, а там мать заболела, надо помогать. Так и шло. Привыкла, но все равно чужое все на заводе, они тут почти все с Поселка, своя жизнь, общие знакомые, куча родни, а она посторонняя им. Ты грузинка? — спрашивают. — Ааа, еврейка. Можно тебя звать Майей? Да зовите, ладно.
А потом он пропал. Узнала краем, что бросил завод и учится в Политехе. Вот, подумала, а не дурак, хоть и красавец. Смотрит раз, а он опять у проходной появился, спрашивает: не ждала? Ответила: не-а. Легко ответила, ведь не ждала, чего ей ждать. Мать больная в райцентре, отец совсем свихнулся, только пьет и о правде рассуждает, у самой зарплата маленькая, чего ей ждать? Привязался. Вспомнила, Лехой его зовут. И тут глаза его увидела, раньше не интересовалась разглядеть. И ужаснулась. И поняла. Поняла смысл выражения «как за каменной стеной». Вот каменная стена, которую зовут Лехой, защита навечно, свой, не посторонний. Голос низкий, мягкий такой. Навсегда, навсегда, подумала.
А он сказал: у нас в Политехе послезавтра концерт. А она сказала: пойдем. И еще сказала: меня Мира зовут. И он кивнул: да я знаю. И взгляд его стал бездонным, как небо.
Это ничего, что красавец, она привыкнет, привыкнет.