И все-таки со мной творилось что-то неладное. Коридор вроде был вполне заурядный, однако при взгляде на каменные стены почему-то казалось, что они мерцают слабым сиянием… Я зажмурился на миг, вновь присмотрелся – нет, обычные стены, темные, шершавые, из базальта.
Стоп!
Ноги сами приросли к полу. Бланк сильно толкнул меня в спину, сбив с мысли. Я чуть не упал, обернулся и ответил ему прямым жестким взглядом. Конвоиры вскинули оружие, тревожно кося глазами на капитана, ожидая команды. Тот ничего не сказал, изменился в лице, его черты разгладились, махнул рукой. Мы двинулись дальше.
Не будь на линзе-мониторе маршрута, я бы все равно нашел дорогу, уж слишком хорошо ее помнил. Мы направлялись к лестнице, ведущей на нижний тупиковый уровень под газгольдером. Там два года назад, когда только прибыли в старый город, Мира устроила свою лабораторию. Место вполне подходящее: внизу большая комната, от выхода наверх тянется просторный пологий коридор, по нему удобно затаскивать оборудование. Правда, лестничный проем пришлось расширять отбойными молотками – бывшие шахтеры-клоны быстро справились с задачей, затем, по просьбе хозяйки лаборатории, сложили из камней перегородку, разделив комнату на две части, рабочую и жилую. Естественно, в последней я всегда был желанным гостем.
Следовавший впереди конвоир свернул в проход, ступил на лестницу, и мне вновь показалось, что стены слабо замерцали, на них как бы сетка светящаяся появилась, вдруг вспыхнула красным и погасла, отпечатавшись на сетчатке.
Я оглянулся на капитана, тот шел как ни в чем не бывало, вопросительно кивнул. Странно, неужели он и солдаты не видят мерцания?
Мы спустились по лестнице, миновали просторный коридор, конвоир впереди остановился напротив проема – входа в лабораторию Миры. Ладони предательски вспотели, сердце забухало в груди, я знал, что Мира там, за стеной, ждет. Уловил ее свободный открытый канал, но там же был и отец – оба активно обменивались сообщениями, похоже, разговор шел на повышенных тонах. Кого из них хотелось видеть больше, в данный момент я не знал. Эмоции вытеснили посторонние мысли.
«Вперед!» – скомандовал Бланк.
Я медленно вошел в комнату. Тут почти ничего не изменилось: походная раскладушка, столик, две стопки пластиковых контейнеров в углу. Справа каменная перегородка, стеклянная сдвижная дверь; в лаборатории горел свет, было тихо.
Ну конечно, за два года я отвык от мнемочипа, забыл, что такое – общение по мысленным каналам. Взгляд зацепился за полки на стене, которых раньше не было. На верхней стопкой лежали пеленки, рядом покрывало, на нем самодельные куклы, сплетенные из пластиковых трубочек – детские безделушки, такие часто мастерят в госпиталях раненые, когда нечем заняться, а дело идет на поправку.