— Документы для холодного сна. Контракт с Всеобщим страхованием.
— Он сбрендил, — критически заметил Майлз.
— М-да… конечно. Я все время забываю, что под влиянием наркотика размышлять не могут. Могут слышать, говорить и отвечать на вопросы… но вопросы надо ставить правильно. — Она подошла поближе и заглянула мне в глаза. — Дэн, я хочу услышать все, что связано с твоим погружением в холодный сон. Начни с самого начала и расскажи все по порядку. Вот оформленные бумаги, ты подписал их только сегодня. Теперь ты говоришь «не собираюсь». Расскажи мне все, потому что я хочу знать причину, по которой ты передумал.
Ну я ей и рассказал. На поставленный правильно вопрос я мог отвечать. На это ушло много времени — ведь она велела мне рассказывать подробно, с самого начала и до конца.
— Значит, ты передумал, пока сидел в придорожном ресторане, а вместо этого решил приехать сюда и устроить нам скандал?
— Да.
Я приготовился было продолжить рассказ и поведать им о поездке, о беседе с Питом, о том, как я заскочил в аптеку и как распорядился акциями «Горничной», как подъехал к дому Майлза и Пит не захотел оставаться в машине… как… Но Белл не дала мне возможности рассказать обо всем.
— Ты опять думаешь, как раньше, Дэн, — сказала она. — Ты хочешь погрузиться в холодный сон. Ты собираешься сделать именно это. И никому на свете ты не позволишь помешать тебе. Понял меня? Так что ты собираешься сделать?
— Собираюсь погрузиться в холодный сон. Я хочу… — Тут я стал раскачиваться, как флагшток под сильным ветром. Я стоял неподвижно битый час, не двигая ни единым мускулом, — ведь никто не приказал мне расслабиться. И я начал медленно заваливаться прямо на Белл.
Она отскочила в сторону и резко приказала:
— Сядь!
Я и сел. Белл повернулась к Майлзу:
— Вот так. Я не успокоюсь, пока не вобью ему в башку то, что нам требуется.
— Он сказал, что ему велено явиться ровно в полдень, — напомнил Майлз, взглянув на часы.
— Времени у нас достаточно. Но будет лучше, если мы сами отвезем его туда, чтобы быть… Да нет, черт возьми!
— Что такое?
— Времени слишком мало. Я вкатила ему лошадиную дозу, чтобы его долбануло посильнее, прежде чем он долбанул бы меня. К полудню он, скорее всего, и очухается настолько, что никто ничего не заподозрит. Никто, кроме врача.
— Может, его осмотрят только для проформы, ведь медицинское освидетельствование уже подписано.
— Ты же слышал, что он сказал: доктор собирается проконтролировать, пил ли он накануне. А это означает проверку рефлексов, пробы на реакцию — словом, все то, что нас никак не устроит. На это мы не пойдем, Майлз. Тут наша карта бита.