Я перевел взгляд на уходящие в невообразимую даль стены. Полированную до зеркального блеска строгость мраморных плит кое-где нарушали яркие цветные пятна оконных витражей, все на ту же библейскую тему. Дух захватывало при одной мысли о могуществе создавшего все это великолепие.
— Нравится? — Спросил ангел, надуваясь от гордости, словно он лично сотворил и Дворец, и окружающий его парк.
Не в силах вымолвить ни слова, я кивнул.
— Тогда пошли внутрь. — Предложил ангел. — Посмотришь, чем мы тут занимаемся.
Борясь с дрожью в коленях, я поднялся следом за провожатым по гигантской лестнице наверх, к искрящемуся входу. В дверях, уставившись прямо перед собой, несли караул два шестикрылых серафима. Свободные белоснежные одежды не скрывали бугрящихся мускулами рук и выпуклых пластин груди. На левом боку, у обоих висело по длинному мечу. Простые, без всяких украшений ножны, негромко царапали пол.
Не доходя до караульных нескольких шагов, мой провожатый остановился, вскидывая руку в крестном знамении.
— Да светится имя Твое! — Громко произнес он.
Серафимы в точности повторили его жест.
— Да будет воля Твоя! — Хором отчеканили они и вновь застыли каменными изваяниями.
Опасливо косясь на рукояти мечей, я поспешно ступил следом за ангелом за высокий, золоченый порог. Едва нога коснулась блестящего паркетного пола, как низкий торжественный рев прозвучавший, казалось со всех сторон, мощно ударил по барабанным перепонкам, вибрируя, ворвался в мозг разом лишая возможности видеть, слышать, ощущать. Потеряв ориентацию в пространстве, я пошатнулся и упал бы, если б не подхватившие вовремя руки ангела.
Слух вернулся через несколько минут. Ошарашенно вертя головой, я старался рассмотреть источник этого рева.
— Иерихонские трубы. — Пояснил ангел. — Отсюда их не видно. Трубят, когда через порог переступает гость.
— И что каждого гостя так встречают? — Недоверчиво спросил я, все еще приходя в чувство.
Анегел на миг замялся.
— Ну… Почти каждого…
Мысли еще путались в голове, поэтому я не стал вдаваться в подробности выясняя чем, именно я, заслужил такую сомнительную честь приветствия иерихонскими трубами. Но мысленный узелок на память, все же завязал, рядом с узелком об оговорке Петра. А сколько кроме этого уже узелков!
Первый этаж, по которому меня, хвастаясь, провел ангел, все так же поражал размахом мысли, богатством, изящными предметами искусств на христианские мотивы. Невзирая на это, пресытившийся впечатлениями мозг довольно скоро перестал воспринимать окружающие красоты. Заметив тень равнодушия в моих глазах и участившиеся позывы к зевоте, ангел скоренько свернул экскурсию и пригласил меня подняться на второй этаж.