Колин остановил своего жеребца напротив распахнутых ворот, которые, казалось, вот-вот сорвутся с петель. У дальнего конца подъездной аллеи, заросшей ежевикой и сорняками, среди старых вязов и причудливо изогнутых веток боярышника прятался крохотный особнячок из беленого кирпича. Черные глазницы грязных окон, многие из которых были разбиты, слепыми взорами смотрели на него. Колин не увидел и не услышал никаких признаков жизни.
— Похоже, здесь никого нет, сэр.
Подъехавший к нему сзади лакей Керкстон поднял голову и принюхался, в точности как гончий пес.
— Возможно, так и есть, — промолвил Колин, все чувства которого были напряжены. — В записке было сказано проехать мимо дома, завернуть за него и направиться к конюшне.
С этими словами он пустил своего коня вперед. Керкстон последовал за ним. Легкий щелчок сообщил графу, что его лакей взвел курок пистолета. Собственное оружие Колина оттягивало карман его камзола.
Позади дома густо разросся кустарник — тут, вероятно, раньше был сад. За садом они увидели длинное каменное здание со съехавшей на один бок, крытой шифером крышей и с узкими окнами, прикрытыми рассыпающимися от старости, покосившимися ставнями.
— Конюшня, — заметил Керкстон.
Впрочем, этого можно было и не говорить: Колин и сам догадался, что это за постройка.
Остановившись в тени лестницы, ведущей на террасу, Колин спрыгнул с коня на землю и вытащил свой двуствольный пистолет.
— Пригляди за лошадьми, — велел он Керкстону.
Лакей тоже слез с лошади.
— Я, конечно, прошу прощения, сэр, но, пожалуй, я не выполню вашего приказа, — заявил он. — Я лучше пригляжу за вами.
Колин оглядел квадратную челюсть и крепко сжатый рот Керкстона, встретил его упрямый взгляд и почел за лучшее не вступать с ним в спор. Оставив лошадей пастись, он пошел вперед мимо первого этажа особняка, минуя пыльные кухонные окна и двери расположенных в подвале кладовок. Как и весь дом, конюшни были небольшими и подходили бы скорее процветающей деревенской ферме, чем целому поместью. Целые кучи высохших листьев и каких-то кухонных отходов плесневели у задней стены постройки. Прячась за этими кучами, они подобрались ближе к дому, стараясь почти не дышать, чтобы не чувствовать отвратительной вони. Подкравшись к углу дома, Колин почти распластался на гранитных камнях и попытался разглядеть хоть что-то сквозь окно.
Внезапно Колин услышал лошадиное фырканье, за которым послышалось ржание. Он помчался бы бегом к конюшне, если бы Керкстон не удерживал его за камзол.
— Благоразумие, сэр, — прошептал лакей.
Колин кивнул, и Керкстон отпустил его. Они вместе медленно двинулись вдоль стены. При мысли о том, что его, возможно, ждет встреча со Стюартом Бентли, Колин почувствовал, что ярость застилает ему глаза. Но тут до него донесся мужской голос: