Когда Холли познакомилась с ним на свадьбе, что-то в его угрюмой манере вызвало ее интерес и даже симпатию, хоть она и не могла этого объяснить. Холли задумалась, почему сестра так странно отреагировала на этого человека.
— Он чем-то тебя обидел? — спросила она.
— О ком это вы? — спросила Айви, неожиданно появившаяся рядом с Уиллоу. — Кто тебя обидел, Уиллоу?
— Никто.
— Ее беспокоит лорд Брайс, — шепотом сказала Холли сестре.
— А где он? — Айви вытянула шею. — О, я его вижу!
Она хотела было помахать лорду Брайсу, но Уиллоу перехватила ее руку.
— Нет, не привлекай его внимания! — взмолилась она.
— Почему?
По плечам Уиллоу пробежала легкая дрожь.
— Он меня пугает, — объяснила она.
Айви нетерпеливо фыркнула.
— Брайс — абсолютно нормальный человек.
— Он вечно хмурился, и в то же время он какой-то неестественно спокойный, к тому же он знает тайны людей, — тихо проговорила Уиллоу. — А еще его руки…
— Уиллоу, по-моему, ты преувеличиваешь.
Звук горна прервал разговоры, и взоры собравшихся устремились к тому месту, где стояли лошади. Ворота распахнулись, шестеро мужчин вышли на трассу — все в высоких, до колена, сапогах, кожаных бриджах и отлично сшитых камзолах для верховой езды.
Лорд Дрейтон был среди них, причем он оказался на голову выше остальных. Он подошел к боку коня, которого показывал Холли, — Кордельера. Великолепный гнедой скакун с эффектными эбонитовыми пятнышками, но совсем не такой, какие вчера везли экипаж Колина. Кордельер был выше, ухоженнее, с блестящей шкурой и явно различимой эшуортской звездой между глаз. Он очень напоминал того жеребца, которого Холли видела в конюшне Виктории, только был более зрелым и мощным в боках и лопатках.
Лорд Дрейтон поставил ногу в стремя (при этом его мышцы напрягись под обтягивающими бриджами) и без особого усилия вскочил в седло. Холли привыкла считать Колина Эшуорта ученым и естествоиспытателем, привыкшим к долгим наблюдениям и изучению самых мельчайших деталей. Но сейчас, когда она наблюдала за ним с большого расстояния, он на ее глазах превратился из ученого, из человека, который владел только ее вниманием, в фигуру, привлекающую всеобщее внимание, излучающую мощь и уверенность. Холли вдруг осознала, что впервые в жизни оценивает в нем мужчину, его лучшие качества — воспитанность, благородство, авторитет. Все в нем было какое-то непритворное, настоящее — и та расслабленная грация, с какой он сидел в седле, и каждое движение его рук, и тот спокойный тон, каким он разговаривал со своим скакуном.
Вцепившись руками в ограждение, Холли наклонилась вперед и любовалась его благородным профилем — умным лбом, прямым носом, квадратным и упрямым подбородком.