— Так вы решили, что я отправилась на свидание?
От испуга ее желудок окаменел.
Настала очередь графа виновато опустить голову. Холли приподняла пальцем его подбородок, чувствуя, как жесткие волоски его вечерней щетины закололи ей руку. Ей было не по себе, но она очень хотела успокоить его, сказать, что все в порядке.
— Вы решили, что я спешу на любовное свидание?
Его ноздри затрепетали, глаза вызывающе полыхнули, но потом в них появилась неуверенность.
— Да, — извиняющимся тоном вымолвил он. — Мне очень жаль. Но — да.
— Вы так думаете, потому что я люблю быстро ездить верхом… Потому что я очень быстрая…
Колин крепко сжал ее запястье.
— Черт возьми, нет!
— Я вернулся, — сказал лорд Дрейтон.
Это было одновременно признание и просьба. У нее было такое тонкое и теплое запястье, казавшееся таким хрупким в его крупной руке. Колин опустил на него глаза, а потом поднял их, чтобы полюбоваться шелковистой белизной ее руки, кожей, которая была гораздо бледнее и чище, чем его собственная.
— Если бы я считал вас такой быстрой, то мне и в голову не пришло бы вернуться, чтобы остановить вас. И мне не захотелось бы спасти вас от чудовищной ошибки.
Ошибки отдаться недостойному грубияну типа Бентли или любому другому человеку на свете.
Любому, но только не ему.
И не стоит думать о том, что именно он никогда ее не получит — никогда, потому что его будущее непредсказуемо.
— Вы вернулись ко мне…
Ее голос превратился в тихий всхлип, который лишил его остатков самообладания — и решительности.
— Да! Видит Бог, да, Холли!
Отпустив ее руку, он сел на диван рядом с ней. А уже через мгновение она оказалась в его объятиях, прильнула к нему, и ее теплый аромат распространился по его рубашке. Сдержанность, которую он копил в себе долгие месяцы, рухнула, как карточный домик, и он оказался незащищенным, уязвимым, сгорающим от желания.
Колин решил, что позволит себе лишь на миг прикоснуться к ее губам, попробовать их на вкус. Но эти губы были такими пухлыми и влажными, а когда кончик его языка слегка надавил на них, они приоткрылись ему навстречу, отчего у него голова пошла кругом. У поцелуя Холли был вкус хереса и сладости с легким привкусом специй, и еще чего-то такого, названия чему придумать он не мог.
До тех пор, пока был в состоянии вообще о чем-либо думать.
Руки Колина заскользили по телу Холли, изучая его сквозь платье, а один-два раза, когда он чуть приподнял ее юбку, чтобы увидеть затянутую в шелковый чулок лодыжку, ему удалось прикоснуться и к ее стройной икре. Кончики его пальцев, подрагивая, пробегали по длинным, элегантным линиям и крепким, изящным изгибам. Он был прав, предполагая, что ее тело хорошо натренировано благодаря верховой езде. Те места, которые у других женщин обычно мягкие и податливые, у Холли оказались твердые и точеные — настоящий шедевр художника, только живой, теплый, невероятно соблазнительный.