Балки-лыженыши, необходимые для загрузки комплекса в грузовую кабину самолета и выхода из нее, подвешивались на металлических тросах и при снижении раскачивались под платформой, ниже наполненных воздухом амортизаторов. Кроме того, скорость снижения КСД была почти вдвое выше, чем у парашютиста, так что от последнего требовалось большое мастерство, чтобы уйти от снижающегося объекта. Петриченко пришлось использовать весь свой спортивный опыт для приземления в стороне от комплекса. То есть КСД не показал по надежности видимых преимуществ перед «Кентавром» и «Реактавром».
Офицерам НТК, участвовавшим в испытаниях КСД-4, были досрочно присвоены очередные воинские звания, так что к десантированию на «Реактавре» были допущены уже майор А.В. Маргелов (в качестве командира экипажа) и подполковник Л.И. Щербаков (за механика-водителя). В 76-й гвардейской воздушно-десантной Черниговской Краснознаменной дивизии им назначили дублеров из числа десантников срочной службы. Стоит отметить, что число добровольцев на этот эксперимент оказалось невелико: в войсках знали о печальной судьбе пса Бурана. Хотя расчетная надежность ПРС составляла 0,95, практических сбрасываний после ее доработок и модернизаций провели всего 47 (уже после гибели Бурана), в том числе с собаками и манекенами. Так что показатель надежности оставался «теоретическим». Но и этот результат считался неплохим. Тем более, с учетом преимуществ системы при боевом применении по сравнению с парашютно-платформенными средствами десантирования, требовалась скорейшая практическая проверка «Реактавра».
Подготовку к десантированию вели специалисты НТК ВДВ, бригада специалистов завода «Универсал» (во главе с начальником отдела А. А. Снятковым) при активном участии испытателей и дублеров. Большую помощь оказали специалисты ГНИИАКМ, в частности, начальник отдела института полковник медицинской службы Г.П. Миролюбов, подполковник медицинской службы В.А. Корженьянц, лично выпускавший испытателей.
Кроме установки кресел «Казбек-Д», машину дооборудовали вариометрами и высотомерами: их смонтировали на пиллерсах (стойках) перед креслами испытателей, установили магнитофон (он, правда, в день эксперимента замерз и не работал). Время «Ч» было назначено на 10.00 утра 23 января 1976 г. Согласно требованиям командующего, экипажи были экипированы по-боевому: помимо меховых комбинезонов, унтов, шлемофонов, офицеры получили пистолеты с боевыми патронами, штыки- ножи и по две гранаты Ф-1.
Экипаж самолета Ан-12Б под командованием майора Н.В. Фазлыева был тот же, что производил сбрасывание первого «Кентавра». Эксперимент несколько задержался из-за низкой облачности. Сбрасывание провели уже после 12 ч. Заместитель председателя НТК ВДВ В.К. Парийский поднялся на борт вместе с испытателями, проконтролировал их посадку в кресла «Казбек-Д», а потом осуществлял связь экипажа с землей через летчиков. Кстати, в ходе десантирования, как и на «Кентавре», в работе радиосети «экипаж БМД-экипаж самолета — земля» возникла проблема: связь опять оказалась односторонней. Только если экипаж «Кентавра-1» в процессе сбрасывания не слышал «землю», то в этот раз «земля» не слышала экипаж, хотя десантники исправно принимали с земли сообщения о работе системы.