– Перейдем сразу к делу, раз уж у нас так мало времени, – с трудом сказал он.
– Я рад, что ты так решительно настроен, брат Дориан, – улыбнулся австрияк. – Но кто же тот фантастический везунчик, которому удалось отправить тебя на тот свет?
– Почти удалось, – поправил Вертаск.
Людвиг снова улыбнулся. Ох, и скверная же это была улыбка!
– Пока что – удалось. Весь вопрос в том, уговоришь ли ты меня вернуть тебя оттуда. Но все же кто это был?
– Неважно. Что ты хочешь в обмен на спасение моей жизни?
Дориан знал, что пока Людвиг добирался, он тысячу раз продумал, что именно хочет получить. Торговаться бессмысленно, и он уже готов был отдать все.
– Твою базу, разумеется. Полную и полностью. Что еще ты можешь мне предложить?
И в самом деле – разумеется. Что ж еще? Вся информация, которой владел Дориан. Вся его осведомительная сеть, весь компромат, позволявший держать в узде многих видных деятелей по всему миру – политиков, бизнесменов, популярных музыкантов… Одним словом – все. Кроме разве что денег – но вот уж в чем в чем, а в деньгах Людвиг не нуждался. И это мерзкое дополнение – «полную и полностью»… Оно означало, что Людвиг хочет действительно все и полностью. У Дориана не останется даже копии.
– Ты хочешь забрать у меня все, – не вопрос – утверждение.
– Я даю тебе жизнь. Тебе не кажется, что это дороже, чем все? Остальное ты со временем заново отстроишь.
– Но тебя уже не догоню.
– Именно. Ты знаешь, что старик хотел сделать тебя своим преемником?
– Нет.
– Теперь знаешь. Впрочем, теперь он передумает. Так что, ты согласен? Ах да, вот еще что: в качестве бонуса и, так сказать, компенсации за мой поспешный перелет – ты же знаешь, как я не люблю летать! – ты назовешь мне имя того, кто тебя убил.
– Почти «убил», – черт. Черт, черт, черт! Он ведь почувствует ложь… Назвать имя – значит он уже не сможет оправдаться в глазах Вацлава даже тем, что принесет столь ценную информацию. Впрочем… Людвиг не побежит докладывать главе Братства, это точно. А Дориан – побежит. Это его шанс… единственный шанс.
– Это можно считать твоим согласием?
Он помедлил едва ли дольше двух секунд.
– Да. Я согласен на твою цену.
– Тогда назови имя, и я начну. Только помни, что я лучше всех чувствую ложь.
– Не подавись такой информацией, брат Людвиг, – не удержался Вертаск. – Ты хорошо слушаешь?
– Более чем. Говори.
– Это был Теодор Майер, – улыбаясь сказал петербуржец. Он отчаянно жалел, что в той мутной пелене, что застилала сейчас его взгляд, не может видеть лица австрияка.
– Ты… ты шутишь! – выдавил тот через полминуты. – Он же умер!