На середине Доманевки находились две полуразрушенные конюшни, под названием ”Горки”. Даже в Доманевском гетто это было страшное место. Из бараков не выпускали, грязь по колено, тут же скапливались нечистоты. Трупы лежали, как в морге. Тиф. Дизентерия. Гангрена. Смерть.
”Из трупов постепенно образовывались такие горы, что страшно было смотреть. Лежат в разнообразных позах старики, женщины. Мертвая мать сжимала в объятиях мертвого ребенка. Ветер шевелил седые бороды стариков.
Сейчас я думаю: как я тогда не сошел с ума? Днем и ночью сюда со всех сторон сбегались собаки. Доманевские псы разжирели, как бараны. Днем и ночью они пожирали человеческое мясо грызли человеческие кости. Смрад стоял невыносимый. Один из полицейских, лаская пса, говорил: ”Ну, что. Полкан, наелся жидами?”
В 25 километрах от Доманевки, на берегу Буга, расположена Богдановка. Аллеи прекрасного парка ведут здесь ко рву, яме, где нашли себе могилу десятки тысяч человек.
”Смертников раздевали донага, потом подводили к яме и ставили на колени, лицом к Бугу. Стреляли только разрывными пулями, прямо в затылок. Трупы сбрасывались вниз. На глазах мужа убивали жену. Потом убивали его самого”.
Свиносовхоз ”Ставки” стоял, по выражению Рожецкого, ”как остров в степной пустыне”. Те, которые уцелели в ”Горках”, нашли свою гибель в ”Ставках”.
Здесь загнали людей в свиные закуты и держали в этих грязных клетках до тех пор, пока милосердная смерть не избавляла их от страданий.
”Лагерь был окружен канавой. Того, кто осмеливался переходить ее, расстреливали на месте. За водой разрешали ходить по десять человек. Однажды, увидев, что ”порядок” нарушен, полиция выстрелила в одиннадцатого. Это была девушка. ”Ой, маменька, убили”, — закричала она. Полицейский подошел и прикончил ее штыком”.
Тех, кому удалось выжить, посылали на самые тяжелые мучительные работы.
”Помню, как мы подъезжали к баракам. Я вел лошадь под уздцы, мама толкала телегу сзади. Мы брали трупы за ноги и за руки, заваливали их на телегу, и, наполнив ее до краев, везли свой груз к яме и сбрасывали вниз”.
Елизавета Пикармер рассказывает:
”Я со своей соседкой по дому и ее ребенком очутились у ямы первыми, несмотря на то, что в толпе мы стояли сотыми. Но в последнюю минуту появился румынский верховой с бумажкой в руках и подскочил к конвоирам. И пленных повели дальше, на новые муки. На другой день всех нас бросили в реку. Отдав нашим мучителям последние вещи, мы купили себе право выйти из воды. Многие потом умерли от воспаления легких”.
В Доманевке румыны раздирали надвое детей, ухвативши за ноги, били головой о камни. У женщин отрезали груди. Заживо закапывали целые семьи или сжигали на кострах.