— Когда ты говоришь со мной о моем муже, — прервала Дженис, — то изволь, пожалуйста, следить за своими манерами так же, как ты это делаешь, разговаривая с другими. И даже больше, Герб.
Саттерфилд вздернул подбородок и впился взглядом в Дженис: он, казалось, на мгновение лишился дара речи. Затем более спокойно произнес:
— Сейчас я кое-что объясню тебе, Дженис. Он зависит от меня так же, как и я от него. Так где он?
— Не могу тебе сказать.
— Не хочешь? Или не знаешь?
— Он вернется, Герб.
— Когда? К тому времени, когда на него ополчится весь город? И это уже не будет иметь никакого отношения к тому, что я думаю о нем. А случится из-за его делишек, его отсутствия…
— Хорошо, Герб. Будь, что будет.
Саттерфилд подумал было на миг, что она собирается сообщить, где находится Фелл, но Дженис только хотела прервать его разглагольствования. Она старалась не выдать своего беспокойства и сохранить на лице равнодушную маску. Сказать ей было нечего. Если она сообщит Саттерфилду то, что он так жаждет узнать, добром это не кончится и лишь ухудшит положение дел. Больше, чем кто-либо другой, Дженис хотела, чтобы Том Фелл вернулся. И совсем по иным, бескорыстным причинам и из самых хороших побуждений.
Саттерфилд заговорил опять:
— А ты знаешь, что я вот уже почти месяц не получаю денег на свой счет? Сознаешь ли ты в полной мере, что эти деньги должны поступить на счета очень многих, в противном случае вся наша многоступенчатая связь по всему городу рухнет в одночасье?
— Герб, если ты нуждаешься в деньгах…
— Видимо, у тебя нет ни малейшего представления, сколько Том платит нам за прикрытие.
— Нет, да я и знать этого не хочу! Пойди поговори с кем-нибудь из организации.
— Они не больше чем я знают, где он. Ерзают на своих стульях так, словно сиденья подключены проводами к электросети. Все, что они знают, это как получать приказы, и нет никого, кто бы мог отдавать их.
— Мне вовсе не интересно слышать обо всем этом.
— Так тебя это не волнует? Выходит, тебе наплевать на Тома?
Дженис резко поднялась со стула, и оказалось, что она гораздо выше ростом Саттерфилда. Он смешался на миг, ожидая ее крика, но она лишь очень тихо промолвила:
— Уходи! Уходи, Герб!
Саттерфилд направился к двери, открыл ее и с порога произнес:
— Ты только подливаешь масла в огонь, да будет тебе известно!
— И не приходи сюда, чтобы впутывать меня в твои дела и дела Тома. Я… сама по себе.
— Очень скоро и все остальные смогут сказать о себе то же самое.
Дженис выглянула в окно, а потом перевела взгляд на Саттерфилда: ей хотелось, чтобы он поскорее ушел.