Конвой топал, вполне равнодушный к сияющей красоте пробуждающейся от подснежной спячки земли, да и арестанты были невеселы.
Полтора месяца томились люди в тесной конуре Ловозерского РО НКВД, пропитанной неистребимым запахом всех узилищ, где спертый запах табака, мочи и человеческого пота смешался с терпким запахом прелых звериных шкур, пошедших на кухлянки, малицы, почоки и таборки и жаждавших свежего воздуха не меньше, чем люди. Но и теперь под распахнутым небом, перед необозримой далью, открывавшейся с увалов, каждый чувствовал вовсе не свободу, а все ту же тесноту общей камеры. Стены узилища, словно во сне, раздвинулись, но никуда не исчезли, хотя и обрели форму винтовок, которые несли наперевес Кобозев и Ярцев, покачивая примкнутыми штыками, словно удочками на подсечке.
Дни стояли ясные, морозы не обидные.
Безотрадная, холодная, скучная, пустынная земля со снегом в ямах и льдом на озерах ни чем не могла привлечь и порадовать взор младшего лейтенанта Михайлова. Да и видел-то он в основном только схватившуюся грязь на дороге. Тащиться до Оленьей, по его расчетам, часов двенадцать, благо дни уже длинные. Он злился на Шитикова, пообещавшего полуторку, но вчера тот позвонил и сказал, что машины не будет, сломалась, понимаешь. А еще он злился на секретаря Ловозерского райкома Елисеева, полез не в свое дело, людей у него, видите ли, не хватает. Ничего, Тищенко ему объяснил, что парторганизация района работе органов должна содействовать, а не совать палки в колеса.
«Да колес-то как раз и нет… За полтора бы часика докатили, а теперь ковыляй…» Материал на всех остался крепкий. Убойный. Правда, под протоколами Алдымова подписи были только в первые два дня допроса, а когда пошли «признательные показания», подписи не было… Ну, это Шитиков решить поможет. За Алдымова Михайлов был спокоен, чувствовал, что тот находится под особой заботой Шитикова. Так для доставки в Мурманск Алдымова, арестованного все-таки в Ловозере, Шитиков даже машину прислал. А этот табор извольте гнать пехом до Оленьей…
О чем только не передумаешь долгой дорогой.
И снова мысли перекидываются к Алдымову, здесь все должно быть крепко, как-никак президент Саамской республики, но есть тоже закавыка. Связь с иностранной разведкой установлена по письму на шведском. Там ясно написано: «Что касается самостоятельного Лопарского государства, то этот вопрос мы должны продвигать быстрее, эта идея стратегического характера». Для высшей меры несостоявшемуся «президенту» достаточно. Но оказалось, что это перевод из скандинавской печати про объединение тамошних аборигенов, не имеющих отношения к нашим, да и статья-то чуть не довоенная, то ли десятого, то ли одиннадцатого года. Вообще-то, по правилам, главный изобличающий документ, если он предъявлен на следствии, должен быть в «деле». Спасибо, Шитиков подсказал спрятать куда подальше, дескать, хватит и признания контрреволюционного характера этого письма, тем более на шведском. Правда, автор письма шведский профессор Вуклунд четыре года как на том свете, а Алдымов у Михайлова в заговоре только с тридцать пятого года…