На этот раз огневой налет длился дольше: снарядов тридцать немцы по лесу выпустили. Тоже, между прочим, неплохой результат. К тому времени, когда они подойдут к передовой (если вообще подойдут), стрелять-то особо будет уже и нечем.
Налет стих, замолчали пушки, и перестали стрелять пулеметы. Стало быть, сейчас в лес пойдет пехота. И точно – не прошло и пары минут, как от дороги донесся хлопок противопехотки. Немецкая пехота потащилась на склон. После второго взрыва длинными очередями ударил пулемет Крапивина. Представляю себе его злорадную ухмылку. Немцы сейчас у него как на ладошке. Спиной к его позиции на открытом заминированном склоне. А вот теперь надо делать ноги уже ему. Свалил с десяток фрицев – будь рад уже и этому. Потому как немцы сейчас долбанут уже и по его позиции.
Под грохот очередной канонады выбираюсь к дороге. Никакая пушка сюда уже не дострелит, хоть треснет. Этого участка танкистам попросту не видно. В двухстах метрах от меня сиротливо валяется на боку уродец. Чуть не доезжая, поперек дороги стоит бронетранспортер. А около опрокинутого танка мельтешат фигурки солдат. Ну вот и славно, ребята. Здесь у вас пушек за спиной нет, а уж с вашими пулеметами я как-нибудь пободаюсь и сам.
Потеряв двух человек, солдаты оттянулись назад и спрятались за танк. К моему огромному сожалению, никто из них ни на чем не подорвался. Надо думать, парни оказались небесталанными и все наши противопехотки уже нашли. Ну и хрен с вами, так и сидите под прикрытием этого раритета. Никакой танк к вам на помощь уже не придет. Даже если он пройдет по колее, пробитой подорвавшимся передовым, то никуда дальше не проедет, а стрелять из пушки навесным огнем по лесу… да по невидимой цели… Я даже костерок себе могу разжечь и чая согреть, наблюдая за этим занимательным экспериментом. У вас на танках, чай, не гаубицы стоят, чтобы такие фокусы устраивать.
Пат. Ничья, по-русски говоря. Я не могу причинить особенных повреждений солдатам, которых защищает броня подорванного танка, а они даже при всем желании ничего не могут сделать одинокому снайперу, который сидит где-то глубоко в лесу. Отчего глубоко? Так я же не полный лопух, чтобы вылезать на опушку. Стреляю из глубины леса, метров с пятидесяти. Правда, обзор от этого немножко хуже, но ценность собственной головы ощутимо перевешивает это неудобство.
Взгляд на часы – опа, уже восемь! Стало быть, независимо ни от чего, а атаку фрицам мы сорвали. Танки, при любом раскладе обстоятельств, раньше полудня к передовой не выйдут. А там к этому времени либо наши что-то придумают, либо сами немцы атаку перенесут. Особенно если пехота, сунувшись-таки без танковой поддержки на наши позиции, уже схлопотала по лобешнику.