Она застучала по стенке, но Билли то ли не услышал ее стук, то ли не обратил на него внимания. Эмма уже хотела было распахнуть дверь и выпрыгнуть, но в последний момент ее что-то остановило. Разумеется, есть на свете места и похуже, чем Крауч-Энд, однако сейчас думать об этом не время. Во всяком случае, возвращаться к кузине Мириам она пока не будет.
Карета между тем остановилась. Эмма сидела, крепко сцепив руки на коленях, прислушиваясь к отдаленному шуму голосов. Наконец в окне мелькнули отблески огня — кто-то шел к карете с факелом. Когда дверца открылась, Эмму ослепил свет, и она машинально прикрыла глаза рукой. Около дверцы стоял кучер.
— Где мы? — Эмма постаралась, чтобы слуга не заметил, как она напряжена. — Это не Крауч-Энд?
— Милорд сказал, сам туда пока лучше не возвращаться. И к лорду Дарнли он тоже запретил вас везти.
— Если не ошибаюсь, милорд оставил выбор за мной. Какое вообще графу Киллорану дело до того, куда я поеду? — Эмма понимала, что это вопрос не к кучеру, но других собеседников у нее не было.
— Милорд сказал, что, если вы не придумаете ничего лучше, мне нужно будет отвезти вас сюда.
Пришлось выйти из кареты. Оказавшись на мостовой, она взглянула на ярко освещенный дом, в распахнутых дверях которого можно было различить какую-то фигуру.
— И куда же ты меня привез? — спросила она и, не дожидаясь ответа, направилась к дому.
На крыльце стоял слуга в ливрее. Он распахнул перед Эммой дверь.
— Пусть поднимается сюда! — раздался сверху громкий женский голос.
И тут Эмма узнала и сам дом, и его хозяйку.
— Леди Селдейн, — прошептала она сдавленно.
— Пусть поднимается сюда! — снова сказала ее светлость слуге и далее обратилась уже к Эмме: — Ох, бедняжка! Судя по всему, вы еле живы от голода и усталости. Будь он неладен, этот Киллоран! Только он мог умудриться довести девушку до такого состояния! Идите сюда, деточка.
Эмма чувствовала, что силы окончательно покидают ее. Она с трудом поднималась по ступеням. Хозяйка стояла на площадке второго этажа. Леди Селдейн не стала церемониться и погладила ее по плечу.
— Ну-ну, милая! Все будет хорошо. Мы все уладим, обещаю вам.
И тут Эмма Ланголет расплакалась.
«Только этого и не хватало, — думала она, снова вытирая слезы рукой. — Раньше я держалась подостойнее…»
Леди Селдейн вздохнула и протянула Эмме белоснежный платок. Если бы он был другого цвета, какой-нибудь голубой или зеленый, этот жест не произвел бы на Эмму такого впечатления. Белое и черное… Цвета графа Киллорана… Она плакала и плакала, не в силах остановиться.
Впрочем, любой поток слез когда-нибудь иссякает. Рыдания понемногу утихли, и Эмма смогла изобразить на лице жалкую улыбку.