— Ну, если вместо бензина или керосина использовать дизельное топливо и соблюдать осторожность, то ничего не случится.
Джен слушала, и на ее лице все явственнее проступало изумление. А Гуахардо беспечным тоном продолжал:
— Но главное здесь — не ожоги. Это — дело поправимое. А вот ущерб, который трагафуэго наносят своему здоровью, уже
Удивление на лице Джен постепенно уступало место отвращению, а полковник продолжал:
— Но это, мисс Филдс, только начало. Самое страшное — поражение мозга. Процесс развивается медленно и тянется лет восемь-десять. Речь становится невнятной, и постепенно мозг умирает. Несчастный уже больше не может обеспечивать себе пропитание и, в конце концов, просто исчезает, а его место на перекрестке занимает тот, кто помоложе.
Джен чувствовала себя не в своей тарелке. Гуахардо знал - это отчасти объясняется тем, что она чувствует: ситуация вышла из-под ее контроля. Как и большинство американцев, журналистка привыкла добиваться своего. И теперь, когда ей это не удалось, она ощущала досаду. Но еще больше раздражало Джен другое: она оказалась не готова взглянуть в лицо мексиканской реальности. И это ей совсем не нравилось. Альфредо не скрывал своего удовольствия. Поездка оправдывала себя.
— А что же делает правительство, полковник? Разве у него нет социальных программ или благотворительных мероприятий? Неужели глава страны не знает, что ему делать?
Гуахардо отвернулся от Джен и, глядя в окно, ответил:
— Знает, мисс Филдс.
Потом, прищурившись, посмотрел на нее:
— То, что вы сейчас увидели, — это результат провалившихся или фиктивных программ, которыми прежнее правительство оправдывало свое существование. Не сомневаюсь, что какой- нибудь политик или социальный служащий подыскал бы для трагафуэго, которого мы встретили, жалкую работу. И, в этом я тоже не сомневаюсь, наш трагафуэго работал бы, пока не истощились бы ассигнования или программа не была бы свернута после перевыборов политика. Что же касается благотворительности, думаю, не стоит напоминать вам о том, что мы — люди гордые. Ваша американская благотворительность способна только унизить человека. А трагафуэго скорее умрет медленной, мучительной смертью, чем поступится своей гордостью.