Обращаясь к Джен и ее группе, Альфредо, наконец, нарушил молчание:
— Не так давно, мисс Филдс, вы спросили меня: "Что заставило вас поднять руку на правительство, которому вы поклялись в верности?". Я попытался найти слова, чтобы объяснить вам это, но не смог. Как, думал я, описать всё это словами, чтобы умная и образованная женщина-янки — вроде вас, мисс Филдс, — поняла меня? И тогда я решил: вы должны увидеть воочию, что значит быть мексиканцем, когда у власти стоят равнодушные лидеры ИРП. Поэтому я и привел вас в дом моего шофера, капрала Фареса. Может быть, увидев все это, вы сумеете лучше понять, что заставило не только меня, но и миллионы мне подобных решиться на отчаянный шаг. Можете снимать, если хотите. Возможно, вам удастся подыскать слова, которые я не нашел...
Внезапно все обрело смысл: стычка с водителем, тягостное молчание в машине и смущение капрала Фареса, когда они проходили по улицам. К тому же, Джен начинала понимать, что поступок полковника — не что иное, как грубая попытка использовать ее в целях пропаганды, и все это, вместе взятое, еще больше разозлило ее. Лицо Джен омрачилось, на нем отразились гнев и презрение, которые вызывал у нее Гуахардо. Такое же выражение застыло на лице Альфредо: в нем кипела ненависть к этой женщине, которой нужна была только та правда, что укладывается в ее чистенькие представления о том, как должен быть устроен мир.
Обращаясь к Джо Бобу, Джен произнесла отрывистые указания тоном, который выдавал ее неприязнь к полковнику.
— Ладно, приступим к делу. Передайте мне ручной микрофон.
Сдвинув назад наушники, Джо Боб включил магнитофон, послушал несколько мгновений, потом достал из бокового кармана микрофон и передал его Джен. Тем временем Тед поднял камеру на плечо, собираясь приступить к съемке.
На этот раз обошлись без долгих приготовлений. Джен быстро привела в порядок длинные темно-русые волосы и дала ко