Он влюбился в свою насильно навязанную жену, едва узнал от врача, что она смертельно больна. Лекарь проговорился об этом в их первую брачную ночь, когда Друзилла испытала сильнейший приступ. Искренняя жалость быстро переросла в более сильное чувство, когда Эмилий увидел, как пренебрегает ею Гай, как сторонятся ее сестры. Никто не любил злую и гордую Друзиллу, и лишь Эмилий разглядел в ней ранимую и истосковавшуюся по ласке и любви душу. И он поклялся у алтаря в храме Венеры на Капитолии, что, если Друзилле предстоит скорая смерть, то умрет она счастливой и любимой. Богатое пожертвование храму и просьба жрецам каждое утро приносить в жертву богине белую телку с вызолоченными рогами должны были продлить дни и облегчить муки любимой жене.
Любовь изменила его и даже Калигулу заставила уважать и ценить этого прежде тщеславного и пустого римского щеголя.
— Я думаю, тебе не помешает прогулка по саду. Сегодня такой солнечный день, и аромат цветов поистине великолепен. Если хочешь, возьмем с собой твою кошку.
Друзилла благодарно улыбнулась.
— Я сам отнесу тебя в сад. Мы сможем там насладиться обедом и позвать музыкантов развлечь нас.
— А разве ты не спешишь в Большой цирк?
— Нет. Я буду счастлив провести с тобой этот славный денек. Ты и я! Что может быть лучше? Ну и еще твоя кошка!
Друзилла рассмеялась в голос, но тотчас осеклась, вспомнив о другой кошке, дикой пантере, которую когда-то подарил ей Макрон. Неужели она теперь похожа на ленивую мурлыкающую Дымку, а не на гневливую, громко рыкающую пантеру со смертельной угрозой в желтых глазах?
В саду Эмилий постелил мягкое покрывало на мраморную скамью, помог Друзилле лечь и уложил ее голову к себе на колени.
— Знаешь, Лепид, мне нужно многое тебе рассказать. Я не хочу унести с собой в могилу свои и чужие тайны. Чувствую, что мне просто необходимо тебе довериться, потому что вот уже которое утро я вижу, едва открываю глаза, пред собой ее лик.
— Чей лик? — перебил ее Ганимед.
— Юнии Клавдиллы, моего врага. Вначале она просто смотрела на меня, потом стала что-то говорить, но я не успевала разобрать, как она исчезала в дымке утра. Но вот уже второй день я слышу, что она говорит. И слова эти внушают мне ужас от нашей скорой встречи на берегу Стикса.
Напрягшийся Эмилий едва нашел в себе силы спросить:
— Что же она говорит?
— Лик ее темен, а волосы шевелятся, как змеи Медузы. И я слышу ее слова: «Это я! Это я!» Лишь два слова повторяет Юния и улыбается, а это означает, что именно она отравила меня. Она! — выкрикнула Друзилла. — И муки мои не закончатся в царстве теней. Она поджидает меня там, и мне страшно, и так не хочется умирать! Ты должен узнать все, Эмилий! Узнать, кем была она на самом деле! Я расскажу тебе всю правду!