«Теперь хорошо, — подумал он, — теперь надёжно, — и с облегчением перевёл дыхание. — Теперь хоть бы самый большой паводок, хоть бы и затопило берег…»
* * *
…Был ещё день, надо спать, но Седой очнулся в одно мгновение и не раздумывая рванулся в нижний коридор, точно его швырнуло пружиной. Вода неслась мимо норы, иногда что-то тяжело ударяло о берег, и тогда всё вздрагивало, а с потолка коридора падали комья земли.
Седой свернул в ход Верхней норы, которая почти никогда не затапливалась паводком, но почувствовал, что сыновья уже прошли этой дорогой, и вернулся обратно.
Сколько раз он со старой своей бобрихой в такие же паводки провожал в дальний путь подросших детей, чтобы они искали новые места, создавали озёра на протоках и ручьях, пересекавших лесной край, когда-то заселённых бобриным народом…
Но вот старая бобриха погибла. Седой остался один, и ему надо заводить новую семью или доживать в одиночку. А это озеро пусть останется сыновьям; они уже достаточно выросли и знают, как валить деревья, строить и чинить плотины, заготовлять корм на зиму, рыть подземные ходы, встречать волка, не давая ему зайти со спины, — нелёгкую бобриную науку, которой Седой обучался всю жизнь и которую он передал своим детям.
Бобр шёл по коридору медленно, втягивая носом с юности знакомые запахи, заполнявшие просторное и крепкое жилище.
Вода шумела всё сильнее. Вот она, пенясь, неся листья, веточки, щепки, устремилась в кольцевой коридор. Бобр ринулся против течения. Он окунулся, пробрался к выходу, проплыл под водой несколько десятков метров и вынырнул на поверхность, ослеплённый ярким светом.
Нельзя было узнать старого леса. Река Суровица, протекающая в километре от бобриного озера, разлилась и затопила лес, докуда хватал глаз. Деревья стояли по пояс в воде. Льдины, брёвна, кучи валежника плыли, обгоняя друг друга.
Крутой берег, где под корнями старой ветлы глубоко спряталась Верхняя запасная нора Седого и его семьи, превратился в остров.
Седой выбрался на берег. Заяц с зайчихой сидели под берёзкой и не отрываясь испуганно глядели на вспененные потоки. Брёвна и льдины подплывали к острову и, ударившись о переплетённую корнями, ещё не оттаявшую землю, стремительно скользнув в воронку водоворота, выплывали на простор и исчезали вдали.
Мокрые зайцы провожали их глазами, вздрагивая каждый раз, когда течение с силой, точно пробуя прочность маленького островка, ударяло по нему огромными брёвнами, подкидывая их легко, как щепки.
Вода ревела в водовороте, со свистом прорывалась через густые заросли, прибывала с каждой минутой, срывая с места всё, что не могло противиться её могучему напору. Она несла вдаль по бесконечной весенней дороге деревья, вырванные с корнем, и дубовые листья, стог сена и бледно-зелёные водоросли…