– М-да, по-моему, картина совершенно ясная. Полагаю, можно заканчивать здесь… Вот и один из приятелей погибшего показал, что вчера вечером в ресторане, когда мальчишку в последний раз видели живым, он шутливо приставлял этот револьвер к голове. Якобы готовясь к самоубийству в знак протеста против отставки своего прежнего шефа контр-адмирала Закселя.
– Выходит, не шутил, – мрачно констатировал чиновник с двумя звездами в петлицах и эмблемами судебного врача. Что-то высматривая в траве, он покосился на убитого, который по возрасту годился ему в сыновья, и вздохнул:
– А дружки его тоже хороши! Вместо того чтобы отнять у перепившего сосунка опасную игрушку, небось хохотали над его забавой.
Тут осматривающий труп доктор заметил что-то интересное и обратился к скучающему коллеге:
– Обратите внимание на края раны. Они неровной формы. Странно… Похоже, пуля вошла в голову под углом сверху вниз.
Предвкушающий удовольствие от будущего свидания с обольстительной французской модисткой, следователь с недовольным видом склонился к телу:
– Ну и что тут странного?
– А то! Попробуйте под таким же углом направить себе револьвер в висок, и вы вывихнете себе плечевой сустав, или вам придется сильно скособочиться, что, согласитесь, будет выглядеть неестественно. А вот если предположить, что в мальчишку стрелял кто-то другой. И что этот человек гораздо выше убитого, тогда все сразу встает на свои места.
«А он свой хлеб ест не зря», – отдал должное прозорливости доктора Вильмонт.
* * *
Анри подошел к двоим склонившимся над телом мужчинам и представился им:
– Рад составить знакомство. Судебный следователь шестнадцатого участка Николай Христофорович Веберг, – отрекомендовался торопящийся на свидание щеголь и протянул Вильмонту прохладную руку. При этом он бросил на своего коллегу быстрый предостерегающий взгляд, мол, не сболтни лишнего с этим чужаком. Впрочем, возможно, это только Вильмонту показалось.
– Полицейский врач, коллежский асессор Тайво Лехтинен, – назвал себя доктор и, извиняясь, продемонстрировал руки в окровавленных перчатках.
– Что скажете? – спросил Вильмонт, указывая взглядом на тело.
– Самоубийство, – будто о чем-то само собой разумеющемся заявил Веберг. – Наверняка застрелился от безнадежной любви.
Доктор в своей оценке был не столь категоричен:
– Пока трудно сказать. – Задумчиво глядя на мертвое тело, Лехтинен пожал покатыми, пухлыми плечами. – Сперва надо извлечь пулю… Окончательное заключение могу дать только после изучения трупа в анатомическом кабинете.
Следователь, бодрый мужчина с румянцем во всю щеку, снова щелкнул крышкой золотого хронометра и язвительно взглянул на доктора: