– Катерина Сергеевна! – На пороге стояла Татьяна. Светлые волосы заплетены в две недлинных, но толстых косы. Золотистая челка до самых глаз – больших, серых и совершенно детских. Губы поджаты жалобно. – Катерина Сергеевна, он вчера был такой мрачный…
– Подожди минуточку, присядь.
Татьяна опустилась на стул у бюро. Катерина лихорадочно думала, как бы избежать очередного экскурса в Танины душевные переживания – рассказывая о них, девушка начинала и впрямь расстраиваться. Катерина представила себе семинар – небольшая университетская аудитория с вечно обшарпанными столами и доской в меловых разводах, и как преподаватель, пытаясь что-то рассказать, все время чувствует на себе обожающий взгляд этих больших серых глаз, и там, в этих глазах, мысли вовсе не об истории правовых учений. А если там не одна такая глупышка? Бедный Вячеслав Алексеевич!
– Танечка, я тут подумала, мы с вами совсем забросили наши занятия. Давайте вы мне все это расскажете на английском языке.
В целях совершенствования Таниного английского няня и хозяйка разговаривали часть дня исключительно на этом языке – по крайней мере, старались.
Девушка послушно перешла на английский и некоторое время честно сражалась с лексикой и грамматикой, пытаясь передать свои душевные муки. Через несколько минут она сказала, удивленно округлив глаза:
– Знаете, по-английски это все как-то… не страшно…
– Ну и слава богу, – рассудительно сказала Катерина.
– Нет, правда. Как будто я рассказываю не про себя, а пересказываю вам отрывок из какого-нибудь романа. И получается какая-то чепуха.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Ну и ладно, – махнула рукой Таня. – Раз страдания не получились, придется заняться делами.
Она принесла Настенькины вещи – ворох разноцветных, словно кукольных одежек. Хозяйка и няня раскладывали вещи на кучки: это пойдет на следующий год на лето, это на зиму, а из того девочка выросла окончательно… В четыре руки дело шло быстро, и вскоре Таня удовлетворенно оглядела аккуратные стопочки и сказала:
– Нужны новые колготки, и рубашки с длинными рукавами, и еще одни рейтузы – на смену.
– И зимние сапоги, – добавила Катерина.
Но Таня замахала на нее руками:
– И не думайте. Только ножки портить этой импортной обувью. Что они понимают в нашем климате? Я принесу вам валеночки – нам из деревни привезли, когда мальчишки были маленькие. Они с калошками – мягкие, легкие и не промокнут. – И, отмахнувшись от благодарностей хозяйки, указала на стопку вещей, которые были признаны маленькими. – Убрать на будущее или отдать кому-нибудь?