За пустым письменным столом сидеть было скучно и глупо.
— Когда будут остальные плакаты? — спросила Нина только для того, чтобы не сидеть без дела.
— Не будет остальных плакатов, — ответил Ахапкин, не отрываясь от своих накладных.
— Не будет — и не надо, — равнодушно сказала Нина.
Дверь распахнулась, и в кабинет вбежала Лида. Лицо её было мокрое от слёз.
— Нина Васильевна!.. — закричала она. — Скорее, Нина Васильевна!..
— Что случилось?
— Скорее пойдёмте… Нина Васильевна… Андрей повис.
— Как повис?!
— Так… Сорвался и повис на цепи… И мы никто не знаем, чего делать…
Уронив стул, Нина выбежала из конторы. От дальнего угла здания, громко разговаривая и размахивая руками, расходились в разные стороны рабочие. Капризно сигналя и переваливаясь на ухабах, ехала белая машина скорой помощи с шёлковыми занавесками, странно выглядевшая среди самосвалов, бетономешалок и контейнеров. Нина бросилась к лестнице, слыша, как за её спиной громко, по-деревенски, плачет Лида, но в это время рядом с ней раздался голос Мити:
— Не бегите, Нина Васильевна. Всё в порядке. Он, если вы хотите знать, уже в санчасти…
Возле санчасти толпились рабочие, заглядывали в окна. Седая сестра с мокрыми руками впустила Нину.
На кровати, возле открытого окна, лежал бледный Арсентьев, обёрнутый мокрой простынёй.
— Солнечный удар, — сказала сестра, — перегрелся.
Тяжело дыша, Нина почти упала на стул. Вошёл врач скорой помощи, осмотрел умными глазами комнату, Нину, спросил сестру, усмехнувшись: «Кто же здесь пострадавший? Он или она?» — и, не ожидая ответа, подсел к Арсентьеву и стал считать пульс.
— А у вас тут с охраной труда слабо, — предупредил он сестру. — В такую жару надо следить, чтобы в кепках работали… Через полчаса он будет в полном здравии. — Последние слова он сказал почему-то Нине и, попрощавшись с сестрой, вышел.
— Идите-ка отдохните, Нина Васильевна, — ласково посоветовала сестра. — Смотрите, на вас лица нет.
— Какой тут отдых! — встрепенулась Нина. — Надо сейчас же проверить, как там, наверху…
И чувствуя, как всё её тело наливается прежней молодой силой, она выбежала из санчасти и, не отдыхая на площадках, стала взбегать по лестнице наверх.
«Сейчас я заставлю их всех работать, как полагается, — возбуждённо шептала она. — И пусть хоть сам Роман Гаврилович упрекает меня, пусть насмехаются надо мной монтажники, я всё равно не отступлюсь, ни на шаг больше не отступлюсь от своих требований!.. Забота о людях совсем не лёгкое и не простое дело. И когда-нибудь Арсентьев поймёт это… А может быть, и не поймёт… А я всё равно не отступлюсь!»