Что-то в душе Сорвила билось при мысли о том, что он увидит его еще раз, но гораздо большая часть души трепетала от страха. Его окружал гомон голосов, которые ворчали, предостерегали, обвиняли — целый разноречивый хор. Порспариан со своей богиней. Цоронга со своей богохульной книгой. Отец. Кайютас и его сверхъестественная проницательность. Эскелес и его фанатичный энтузиазм. В сердцах героев одни слова изгоняли другие, так что оставалась чистая истина и уверенность. Но только не у него. В его сердце слова только накапливались, громоздясь одно на другое. Он изо дня в день прилежно проделывал все дела, выполнял свои мелкие обязанности, но все бездумно, как будто бродил по тропинкам во тьме ночи.
А теперь он вот-вот увидится лицом к лицу с аспект-императором — с самим Анасуримбором Келлхусом!
Его раскусят.
«Пуп земли» возвышался над тесным горизонтом шатров, черный, но отделанный парчовыми узорами, напоминавшими чешую на шкуре ящерицы. Из-за большого количества опор он казался горной цепью в миниатюре. Выгнутые конические полотнища нагревались в розовых лучах утреннего солнца. Когда миновали последний шатер на подходе к главному, Интервал прозвенел еще раз, довольно близко, так, что всем своим звуком бил по ушам и груди, оставаясь невидимым. Внешние полотнища «Пупа» были украшены искусными золотыми изображениями Кругораспятия, вышитыми золотом на обширных черных полях: обнаженный человек, висящий вниз головой, прикованный к железному колесу за запястья и лодыжки. Сорвил впервые почувствовал, каким безобидным и обыденным казался сейчас этот символ. До падения Сакарпа он вибрировал злобой и ненавистью…
Сотни блестящих на солнце фигур скопились на центральном лугу, целые толпы, перемежающиеся неспешно двигавшимися колоннами, которые сходились перед входом в южной части «Пупа» — высшая знать Новой Империи, наполнявшая воздух приглушенным смехом и оживленными спорами. Первым желанием Сорвила было остановиться в нерешительности, подумать и оглядеть незнакомцев, прежде чем ринуться в их толпу, но Эскелес двинулся вперед, не глядя. Через десять шагов Сорвилу показалось, что он прошел Три Моря из конца в конец. Каждый взгляд выхватывал из толпы новый народ. Раскрашенный нильнамешский сатрап сравнивает клинки с длиннобородым тидоннским графом. Трясущийся старенький чародей тяжело опирается на плечо мальчика-раба. Одетая в зеленые с золотом мундиры гвардия Сотни Столпов стоит плечом к плечу по трое, треугольниками. Два долговязых туньера разговаривают и смотрят вдаль. Конрийский палатин с полными маршальскими регалиями.