— Сейчас зайти?
— Да, я так понял.
Главный врач проводил Мутала до выхода.
— Вы не сердитесь: коллега был немного резок… Это, знаете, известный хирург, из области прибыл самолетом.
— Ну, пустяки! — Мутал поймай руку старика, в упор заглянул в его слезящиеся добрые глаза. — Скажите мне правду о Шарофат. Как она?
— Как она? — переспросил тот. — Ну, как бы вам объяснить… Состояние чрезвычайно серьезное. Критическое, можно сказать…
Мутал почувствовал, как пересохло в горле,
— Что с ней?
Старик осторожно высвободил свою руку,
— У нее, друг мой, так называемый открытый перелом бедра, да еще и трех левых ребер, с повреждением плевры. То есть верхней части легких. Словом, если бы не он, — старик многозначительно кивнул в сторону двери, — я не знаю, что было бы, душа моя… Почти два часа бились, чтобы вывести из шокового состояния.
— А как же сейчас?..
— Сейчас сделали все, на что способна медицина. Женщина молодая. Будем надеяться, друг мой.
Мутал потупился. Мучительно хотелось спрашивать и спрашивать об одном и том же: «Выживет она? Есть надежда? Выживет?»
— Может, надо еще чем помочь? Лекарство из города? Мы бы послали человека…
Старик грустно улыбнулся:
— Не беспокойтесь, все есть. Не было противошоковой жидкости — достали в больнице шахтеров. Понадобилась кровь — нашлись люди, дали. Впрочем, переливание сделаем еще раз…
— Пожалуйста, я дам кровь!
— Хорошо, голубчик, мы будем иметь в виду. — Врач подал ему руку и добавил: — Будем надеяться — молодость пересилит. Ну, об остальных не беспокойтесь. И отец девушки той, что с переломом, пусть не тревожится: в гипсе кость живо срастется.
Они простились тепло. Коротко пересказав ожидавшим слова врача, Мутал сел в машину.
— Теперь в прокуратуру, — сказал он вслух то ли самому себе, то ли шоферу.
Тот обеспокоенно глянул на председателя:
— А зачем… туда?
— Там видно будет!
Когда свернули с главной улицы у здания райкома партии, мелькнула мысль: «Зайти?» Но в окнах не было света. Он вспомнил: ведь сегодня еще праздник, да и время позднее.
Машина остановилась у невзрачного здания на боковой улице, снаружи освещенного сильнее, чем соседние. Почувствовав, как защемило сердце, Мутал нарочно с шумом распахнул дверцу, спрыгнул на землю.
Из прихожей широко раскрытая дверь вела в комнату, где сидели два милиционера. Один склонился над чайником, закипавшим на электроплитке. Другой, круглолицый и плотный, показался знакомым. С телефонной трубкой, прижатой к уху, он что-то записывал в тетрадь.
Увидев и узнав Мутала, круглолицый кивнул в знак приветствия, потом указал карандашом через прихожую на дверь, обитую дерматином.