Пока я «работал», с Клементой сидела Маргарита. Вопреки моему строжайшему запрету она разнесла страшную новость по всему монастырю. Разумеется, этого я и добивался. Запретные новости много интереснее обычных — преувеличенные и приукрашенные, они разлетаются быстрее семян одуванчика.
В первую очередь меня беспокоит Жюльетта. Тайну Нечестивой Монахини она рано или поздно раскрыла бы, но я все равно беспокоюсь. Говорят, девчонка — ее подружка и Жюльетта ей предана. Чего не скажешь о дикарке, которая за безделушку душу продаст и, что самое ценное, молчит. Но если она ухитрится раскрыть Жюльетте мои истинные намерения…
Ерунда, конечно. Перетта — существо недоразвитое, мозги как у дрессированной обезьянки. Впрочем, дрессировка удалась не сразу — две бессонные ночи я провел в склепе, чтобы избавить ее от беспочвенной боязни темноты, но сейчас она собачонкой ластится ко мне, складывает ладошки чашей, вымаливая угощение. Всерьез подумываю взять Перетту с собой, когда разберусь с делами. Дикарка принесет мне море пользы. А Жюльетта… Нет, о ней думать нельзя. К воскресенью мое коварство откроется ей в полной мере, и на прощение лучше не надеяться. С Переттой легче. Удивительная ловкость у нее от природы. Она любой фокус без труда покажет. В спальню проскользнет тише мыши — ни одна душа не проснется. Бегает быстрее лани, лазает как белка, проскользнет в любую щель. Я бы научил ее танцевать на канате. С моей Эйле никто не сравнится, но если немного поработать… Можно намазать ей мордашку соком грецкого ореха и выдать за дикарку из Канады. Зрители рекой потекут.
Воистину, из всех этих монашек спасать стоит одну Перетту.
Само собой, после увиденного в лазарете я спешно разыскала Перетту. Удалось это утром после примы. На работы мы разошлись позднее обычного: настоятельница уединилась со своим духовником, вот дисциплина и ослабла. Как я и думала, Перетта нашлась в хлеву, где мы держим скот и птицу. Она принесла черствый хлеб, так что утки и рябые курочки бегали за ней по пятам. Дикарка вопросительно на меня посмотрела.
— Перетта!
Она широко улыбнулась и показала на птиц. Перетта выглядела такой счастливой, такой невинной, что язык не поворачивался вспомнить утреннее происшествие. Но я себя заставила.
— Нет, дело не в курах. Перетта, сегодня я видела тебя в лазарете.
Она склонила голову набок и смерила меня дерзким взглядом.
— Это ты изображаешь Нечестивую Монахиню?
Перетта по-совиному ухнула, значит, засмеялась.
— Ничего смешного. — Я взяла ее за руки и повернула лицом к себе. — Твоя игра могла плохо кончиться.