.
На миг обращаю взор к своей последовательнице. Дыхание сбилось окончательно — еще немного, и она лишится чувств.
Первое действие окончено. Набросал им избитых фраз, аки манны небесной, а теперь антракт, пусть усваивают. Я показал, что могу быть и суровым, и ласковым. Теперь покачнусь, поднесу руку к глазам, устал, дескать, притомился в долгой дороге, человеческие слабости мне не чужды. Ретивая сестра — Альфонсина вроде бы — тотчас протягивает руку, по-собачьи заглядывает в глаза. Я тихонько отстраняюсь. Никаких фамильярностей, милочка! По крайней мере, пока.
Лемерль! Я тотчас узнала его стиль — лицедей, проповедник и уличный торговец непостижимым образом слились в одном человеке. И маскировка очень в его манере. Я заглянула ему в глаза. Этот выразительный блеск мне хорошо знаком, Лемерль словно хотел разделить со мной свой успех. Сперва я удивилась, что он меня не выдал.
А потом поняла: мне отводилась роль восхищенного зрителя или критика. Что толку распинаться, если некому оценить дерзновенность его самозванства? Только сей раз я под его дудку не пляшу. От послеобеденной работы на солончаках не отвертеться, но едва получится улизнуть — мы с Флер убегаем. Снедь возьму на кухне, а деньги… У сестер воровать не след, но в подвальной кладовке хранится сундучок с монастырской казной. Замок на двери кладовки давным-давно сломался, но его так и не заменили. Покойная мать настоятельница простодушно полагала, что от воровства лучше всего защищает доверие, и за пять лет в монастыре не припомню, чтобы кто-то украл хоть монетку. Впрочем, к чему монахине деньги? Все необходимое здесь есть.
Лемерль покинул часовню, а мы вернулись к своим обязанностям, встревоженные и напуганные. Этого он наверняка и добивался. На пороге часовни он лукаво на меня взглянул: ну, мол, подойди. Я не отреагировала, а Лемерль, к счастью, не настаивал. Юная настоятельница отправилась обследовать свои скромные владения, Клемента — к лошадям, Альфонсина — устраивать нового духовника в сторожке, Антуана — на кухню готовить ужин, а я — искать дочку.
Флер сидела в амбаре и играла с кошкой, одной из тех, что кормила Антуана. Я коротко и ясно велела ей до вечера не попадаться сестрам на глаза, ждать меня в дортуаре и до моего возвращения ни с кем не разговаривать.
— А почему?
Флер качала шишку на длинной веревке, и кошка устроила охоту.
— Потом объясню. Ты, главное, слушайся.
— А с киской можно поговорить?
— С ней можно.
— А с Переттой?
Я прижала палец к губам.
— Тш-ш-ш! Мы играем в прятки. До вечера, пока я не приду, сиди тихо-тихо, ладно?