— А не приходит ли дух с самого начала, а все прочее уже после него? — продолжал донимать другой.
— Нет, не в случае самообороны, не при необходимости опередить надвигающуюся беду, нет, если речь идет — как в нашем случае — уже о бытии или небытии. Дух действует — с моей точки зрения — только вне любого земного принуждения. Наилучший пример: ислам. Никто не бросал вызов Мухаммеду, никто за пределами Аравийского полуострова. Тогда сам дух был агрессором, по своей доброй воле, и он затоптал полмира.
Но, так или иначе он держится с языком, который среди всех разносится дальше всего, а как далеко, снова зависит от меча, создавшего для него пространство и значимость, как меч Александра сделал это для греческого языка, исламский меч для арабского языка, римский меч для латыни, суровой, объективной, трезвой латыни, которую римские легионеры в свое время принесли на Рейн, Темзу, Луару и Тахо. Благодаря им тысячу лет спустя в возвышающихся повсюду над руинами Рима соборах монахи и монахини изо дня в день — несмотря на все прежние преступления римлян — воспевали свою юную, безмерную веру в скудных звуках консульских команд и сенаторских текстов закона. Но пестрый, многозначный, полный глубокого смысла греческий язык, язык мудрости и поэзии, язык евангелий, остался запертым на востоке. Какой абсурд! Какая непреклонность истории! Вначале было слово? Да! В начале всех истоков, в начале всей вечности. Но здесь, здесь на Земле, действует правило, с тех пор как ангела поставили у врат рая с огненным мечом: «Вначале был меч!»
Поэтому мы сейчас скачем по этой пустынной, беспредельной России! Я делаю это охотно и знаю, почему я делаю это. Некоторые здесь — я знаю — не любят эту страну. Многих она порой угнетает, тем более, что на протяжении сотен миль с запада мы видим одну и ту же картину, те же самые, согнувшиеся в долинах дома, те же низкие, растянутые холмы и всегда тот же бесконечный горизонт без гор. И, все же, это страна будущего.
Когда легионы Цезаря вторглись в Галлию, они могли думать что-то в таком же роде. Однако, думаете ли вы, что мы знали бы еще сегодня что-то из Горация или Вергилия, если бы прежде не было Галльской войны? Думаете ли вы, что наши дети мучились бы еще с латынью, если бы римляне тогда не завоевали Галлию, а одним поколением раньше — Испанию? Думаете ли вы, что апостол Петр мог бы когда-либо прийти в Рим, если бы не было походов Сципионов, Мария, Суллы, Помпея и Цезаря? Что без них месса на западе читалась бы сегодня на латыни — да, что вообще существовала бы римская церковь наряду с греческой церковью? Я так не думаю! Без этих походов не было бы сегодня французского языка, и вся великая французская литература, которой мы любуемся в сотнях имен, никогда не была бы написана, мы не смогли бы прочесть сегодня Поля Клоделя и Антуана де Сент-Экзюпери. Без них никогда не было бы в Испании Сервантеса, и никогда не был бы написан «Дон Кихот». И — что является решающим для следующего тысячелетия — сегодня Бразилия не говорила бы по-португальски, а Аргентина по-испански.