Насколько отличны в этом отношении французы! Едва оказавшись в Эльзасе, они претендовали на эльзасцев уже как на своих, хотя они не были родственниками ни кельтов, ни римлян, ни франков, ни еще кого-нибудь иного. Хотя в дни гильотины даже всерьез рассматривалась возможность просто выселить их, или еще лучше: искоренять, так как теперь Эльзас был Францией, и кто там не говорил на языке республики, тому там больше нечего было делать. К счастью, пришел Наполеон, и он не только Эльзас увлек за собой, половина Германии была готова служить ему по своему желанию. Откуда все же родом были его генералы — Клебер, Ней, Келлерман?
Для этого Франция открывала такие возможности подъема, которые Германия не могла предложить даже позже. Очень быстро эльзасцы и немцы Лотарингии узнали, что здесь они были более умелыми, те же, которые жили в «interieur», внутри Франции, были, в общем, более ленивыми, и это оказалось их шансом. Никакой конкуренции больше со Швабией или Вестфалией! Париж был открыт для них, и места хватило до Пиренеев. Соблазн и насилие — это две стороны той же медали. То, что не мешало Наполеону и Бурбонам, мешало позже мелким душам. Короли терпят различных подданных, однако, республики настаивают на равенстве.
— Об этом, — заметил офицер на рыжей лошади, — я тоже могу кое-что рассказать. Однажды — еще задолго до войны — одна знакомая прислала мне статью из газеты «Дойчес Адельсблатт» под названием «Смех германцев». Сначала там говорилось о девочке, которая, смеясь над своей безобразностью, стала всеми любимой из-за такой смешливости, вскоре став примером для ей подобных, а потом чуть ли мифической фигурой, весело прожила свою жизнь.
Потом, однако — и как раз об этом вспомнил я — та история из Первой мировой войны, согласно которой однажды ранним утром во Фландрии группа английских кавалерийских офицеров вместе с некоторыми добровольно присоединившимися к ним рядовыми их полка совершенно неожиданно растянутым галопом с пиками, приготовленными для атаки, поскакала напрямик на немецкие позиции, перепрыгнули их, там где смогли, и точно таким же образом попытались вернуться назад к своим. Ошарашенные немцы не смогли сделать ничего, кроме как ради того, чтобы пощадить прекрасных лошадей, стрелять хотя бы по всадникам и взять упавших на землю в плен. Когда пленных англичан спросили, зачем они устроили этот безумный спектакль, они со смехом отвечали: «Без всякой цели, «just for fun», просто для удовольствия, шутки ради!
— Не извиняет ли, — продолжал он, — такая великолепная возвышенность над собой, войной и собственной жизнью некоторую британскую заносчивость, хотя она тоже обычно направлена только в сторону тех, кто сами очень уж сильно хвастаются, но сами, очевидно, не способны к подобному превосходству в мире и в жизни.