Как вы думаете, почему американцы прижимают британцев все больше к стене, в том числе и в области литературы? Потому что они умнее? — Нет! А потому что жизнь пульсирует сегодня сильнее в Нью-Йорке или Чикаго, чем в Лондоне или Манчестере и мысли, идеи, фантазии всегда возникают там, где жизнь. Поэтому! И — потому что ширь американского ландшафта отсутствует у британцев, и разнообразие иммигрировавших в Америку рас рассыпает вопросы, которых не знает «Старая Англия». Одним словом: потому что у Англии есть только прошлое, а у Америки есть будущее. И будущее у нее есть, потому что у нее есть пространство, чтобы расти, пространство, чтобы расширяться. И это есть у нее в своей собственной стране. Америке вовсе не приходится сначала бороться за него. Она уже боролась, своеобразным образом. Милю за милей оттесняла она индейцев, жестоко и непреклонно, до тех пор, пока у них не осталось больше ничего, совсем ничего от той широкой земли, которая когда-то принадлежала им, когда у них не осталось ничего, кроме выбора между голодной смертью и деградацией в бесполезных резервациях. Индейцы были расой, которая нуждалась в далеких горизонтах и поэтому оставляла природу такой, какой она была. Могло бы обойтись и по-другому, без геноцида и без расовых преследований. Места в Америке было достаточно для обоих — и для краснокожих и для белых, для аборигенов и пришельцев. Но последние были суровы, ведомые ничем иным, как неутолимым желанием получить все больше и больше, намного больше того, что им было нужно на самом деле.
Здесь тоже хватит места для обоих. Мы не должны никого убивать, как американцы убивали краснокожих. Мы можем предложить народам востока не меньше, чем они нам. Однако, толчок не мог прийти от них. Мы должны были сделать этот шаг. Это наш последний шанс, самый последний! Еще есть пустые места и тут и там в мире, как здесь перед нами. Их будет все меньше. Через двести лет, вероятно, уже через сто, их вообще не будет. Тогда мир будет не только распределен — это еще можно изменить — тогда он также действительно будет занят.
Еще у нас есть право бедного землей, который требуют себе место от богатых ею и питания для своих детей. Через двести лет все народы будут примерно одинаково бедны или богаты в этом отношении. Тогда Земля будет заполнена, Соединенные Штаты и Россия населены так же плотно, как сегодня Европа, Сибирь и Канада так же плотно, как сегодня Соединенные Штаты. Тогда мы потеряем не только право требовать, но и не будем больше обладать никакой силой для этого. Тогда, вероятно, все еще будут существовать девяносто миллионов немцев, как теперь — не больше, так как больше наша страна не вынесет — но эти девяносто миллионов будут весить тогда лишь столько, сколько сегодня весят десять или двадцать миллионов, так как рядом с ними тогда уже не будут стоять, как сейчас, от двухсот до двухсот пятидесяти миллионов англосаксов или славян, а как минимум, в три, четыре или даже в пять раз больше. Тогда мы будем представлять даже среди одних белых только лишь маленькое меньшинство, народ на галерке, а не на сцене, как сегодня, например, датчане — пользующиеся большей симпатией, вероятно, чем теперь, но также и менее интересные и без будущего.