— Не твое дело, — грубо сказал Цзюе-ин.
Шу-хуа спустилась во дворик и направилась к ним. Она увидела, что Цзюе-цюнь запустил руку внутрь цветка, вырезанного на скамеечке.
— Тише, — в один голос зашикали Цзюе-ин и Цзюе-жэнь, делая предостерегающие жесты.
Подойдя к ним, Шу-хуа услышала, как Цзюе-цюнь радостно завопил:
— Поймал, поймал!
Вытаскивай, — торопил его Цзюе-ин, легонько постукивая рукой по скамеечке.
— Быстрей, быстрей. Сколько поймал? — с восторгом закричали Цзюе-ши и Цзюе-жэнь. Оба были необычайно возбуждены.
— Осторожнее. Не раздави, — командовал Цзюе-ин.
Цзюе-цюнь медленно вытащил руку. Из кулака выглядывала головка желторотого птенца с широко открытым клювом.
— Давай сюда, давай сюда, — заторопился Цзюе-ин и, увидев, что Цзюе-цюнь поднялся, тоже встал. Цзюе-ши и Цзюе-жэнь от радости захлопали в ладоши и закричали:
— Где клетка? Давайте посадим его в клетку, — тараторил Цзюе-цюнь, не отдавая птенца Цзюе-ину.
— Давай сюда, там увидим, — не соглашался Цзюе-ин и протянул руку, чтобы отнять птенца.
— Я сам. Я поймал, — увертывался Цзюе-цюнь, не желая отдавать свою добычу двоюродному брату.
— Отдашь ты в конце концов или нет? — разозлился Цзюе-ин.
— Не отдам, не отдам, — упрямо твердил Цзюе-цюнь и бросился вверх по лестнице.
— Врешь, не убежишь, — ухмыльнулся Цзюе-ин и пустился вприпрыжку догонять Цзюе-цюня. Цзюе-ши и Цзюе-жэнь, спрятавшись под кустом орхидеи, сидели не шелохнувшись.
Цзюе-цюнь бежал, то и дело оглядываясь назад. На лужайке Цзюе-ин догнал его, одним ударом свалил на землю, навалился сверху и, разжав его руку, вырвал птенчика. Цзюе-цюнь громко заревел, а Цзюе-ин с птенчиком в руке торжествующе побежал через арочный мост.
Поднявшись с земли, Цзюе-цюнь, вытирая слезы, плачущим голосом завопил:
— Твоя мать — ведьма, а предки — черепашье отродье!
— Ты чего это ругаешься? — не выдержав, закричала Шу-хуа, она сидела на скамейке и была свидетельницей потасовки.
— А зачем он отнял у меня птенца, черепаший выродок? — орал Цзюе-цюнь.
— Он отнял у тебя птенца, иди пожалуйся на него и все. Его предки были твоими предками. Его мать — тоже родня тебе. Эх ты размазня! У тебя отняли, а ты ревешь. И не стыдно? — корила его Шу-хуа.
В это время к Цзюе-цюню подошли Цзюе-ши и Цзюе-жэнь и заискивающе сказали, беря его за руки:
— Не плачь, Цзюе-цюнь. Мы пожалуемся на него.
— Хорошо, пусть ему всыплют, — пробормотал Цзюе-цюнь, перестав плакать. Затем они все трое пошли по арочному мосту.
Цинь и Юнь, стояли на лужайке и, любуясь озером, вели беседу. Шу-чжэнь, разумеется, была подле Цинь. Цуй-хуань тоже стояла рядом, слушая их разговор. Несколько раз они оборачивались, чтобы посмотреть, как ссорились Цзюе-ин с Цзюе-цюнем.