— Я думаю, что нам лучше как можно быстрее уехать отсюда. — Цинь стояла рядом с Цзюе-минем и произнесла эти слова шепотом. — Правда, мне трудно расстаться с мамой. Но и такая жизнь меня тревожит.
— Цинь! — ласково позвал Цзюе-минь. Он повернулся, и теперь они стояли лицом к лицу. Он жадно смотрел на ее лицо, но видел только большие, блестящие глаза. — Я тоже так думаю, — откровенно признался он. — Я думаю лишь о том, чтобы уехать куда-нибудь с тобой. Не могу видеть, что творится дома: вижу, что с каждым днем они опускаются все ниже. Этого я не могу вынести… Что касается нас с тобой, то мама давно уже готова принять тебя в нашу семью. Мама и Цзюе-синь вчера говорили об этом со мной. Но они считают, что абсолютно невозможно обойтись без соблюдения старых обрядов. Ведь стоило мне согласиться на их условия, и ты давно пришла бы к нам как моя жена… — Цинь молча смотрела на Цзюе-миня и внимательно слушала. Лицо ее медленно заливалось румянцем. А Цзюе-минь решительно продолжал: — Но чтобы ты в свадебном головном уборе и расшитой накидке восседала в роли невесты в свадебном паланкине? Чтобы я с цветами в волосах и красными лентами на груди отбивал бесчисленные поклоны? Нет, на это мы не пойдем! Допустим, что перенести это мы смогли бы. Но как мы встретимся после этого с друзьями из редакции, будем говорить о реформах, о социальном прогрессе, если сами склоним голову перед старыми обрядами?
Неожиданно Цинь тихим, страдальческим, слегка дрожащим голосом перебила его:
— Давай поскорее уедем в — Шанхай! — Ей чудилось, что над ее головой сгущаются черные тени.
— Не мучайся этим, Цинь, — успокаивающе произнес Цзюе-минь. Но неожиданно его охватило возбуждение. Он вытянул руки, крепко сжал ими руки девушки и, слегка притянув ее к себе, срывающимся голосом произнес: — Все эти дни я лишь мечтал о том, чтобы побыть с тобой вдвоем — вот так. Хотя бы четверть часа! Только так я чувствую, что ты — действительно моя.
Цинь чувствовала, что тень вдруг отдалилась. Чуть-чуть смущаясь, она набралась смелости и нежно призналась:
— В моем сердце только ты, Цзюе-минь. Я — твоя навсегда. Я желаю только одного — всегда быть и работать вместе с тобой.
— Тогда будем готовиться: когда-нибудь мы уедем отсюда. — В голосе Цзюе-миня слышалась радость. Он отпустил руки девушки, приблизился к ней и наклонился так, словно собирался запечатлеть свои слова на ее лбу. — Цинь, неужели ты забыла, что было в позапрошлом году? Тогда даже отец не смог переубедить меня. Чего же мне бояться их? — ободрял он Цинь. — Я верю, что мы разобьем любые препятствия, если только твердо будем стоять на своем.