Вновь поднялся Фан Цзи-шунь и предложил членам редакции и гостям высказаться.
Первым откликнулся У Цзин-ши. Пока он произносил составленное в шутливых выражениях приветственное слово, Цзюе-минь прошел в маленькую комнату и вынес оттуда пачку брошюр, а Чжан Хуань-жу начал раздавать присутствующим юбилейный номер газеты. Заинтересованные гости развернули газеты и брошюры.
Поднялся один из гостей — учитель средней школы, лет сорока с лишним — и произнес несколько прочувствованных слов. Говорят, что искренние чувства порой трудно облечь в красивые слова. Так было и с ним. В ораторском искусстве он уступал молодежи, говорил медленно, то и дело пытаясь помочь себе частыми «значит» и «ну вот», но так горячо благодарил их, так искренне поздравлял, что, казалось, стремился почерпнуть у них часть их энергии. «Молодежь — это надежда человечества»; высокая похвала, по-видимому, была главным выводом, к которому пришел этот привыкший к ударам судьбы учитель истории зарубежных стран в течение своей долгой, многострадальной жизни. Часто оказывая посильную помощь в их работе, он действительно уважал их. Не удивительно, что он смог подружиться с ними.
Взял слово и розовощекий ученик средней школы. По-видимому, это был его первый опыт выступления, так как, поднявшись со своего места, он долго волновался, прежде чем начать: руки его дрожали, он заикался, а на лице была полнейшая растерянность. Наконец, набравшись духу, он заговорил, но, чувствуя, что все взгляды устремлены на него, стушевался еще больше, подготовленные слова перепутались и вылетали вразнобой. Его желтолицый товарищ, тоже волнуясь, не сводил с него глаз.
Хотя он говорил не очень складно, но никто из слушающих не улыбнулся; наоборот, все сочувственно смотрели на него, и — будь это в их силах, они, конечно, помогли бы ему успокоиться и уверенно закончить выступление. Смысл его слов был понятен. Немного выспренне (но у него это звучало вполне искренне) он описал заслуги газеты и каждого из членов редакции, а затем, смущаясь, изложил свою просьбу: он от всей души готов предложить в их распоряжение всего себя — пусть только они дадут ему работу. Неожиданно он умолк и сел, по-видимому, не закончив. Его тоже наградили аплодисментами.
Затем выступили еще двое, но говорили мало и ничего нового не сказали. Фан Цзи-шунь выступил с ответным словом. Кое-что сказал и Цзюе-минь. Затем всех пригласили к чаю, который уже разносили Чэнь-чи и Ван-юн. Настроение стало более непринужденным, в комнате царила атмосфера дружбы и согласия. За чаем разговоры на разные темы полились еще свободнее и непринужденнее, отовсюду слышался смех.