— Что же делать, Цзюе-синь? — умоляла дрожащая и растерянная Шу-хуа.
— Надо придумать, как спасти Шу-чжэнь, — волновалась Цинь; на глазах ее были слезы.
Не обращая на них внимания, Цзюе-минь приглушенным голосом отдавал приказания:
— Чунь-лань! Беги и сообщи дяде Кэ-дину и тете Шэнь! Ци-ся, принеси фонарь! А ты, Цзюе-синь, позови, пожалуйста, Юань-чэна и еще кого-нибудь. Я побегу на кухню, позову повара.
— Хорошо, только идите быстрее. У меня сердце ужас как бьется, — задыхаясь, торопила их госпожа Чжоу. — Кто бы подумал, что у нас в доме случится такое! — Мысли ее путались: она не могла ничего придумать и только топталась на месте, повторяя: — О небо! Сделай так, чтобы моя племянница осталась в живых!
Цзюе-минь, Цзюе-синь, Ци-ся и Чунь-лань разбежались. Цинь и Юнь вместе с госпожой Чжоу остались у калитки. Из комнаты Цзюе-синя, пробиваясь сквозь шелковые занавески, мягко падал свет, ложась причудливыми узорами на плиты двора. Неожиданно Шу-хуа почти бегом направилась в сад, к колодцу.
— Шу-хуа! Ты куда? — раздался сзади испуганный голос Цинь.
— Что толку торчать здесь? Может быть, Шу-чжэнь уже испускает последнее дыхание, — нервно и раздраженно бросила Шу-хуа.
Она приблизилась к колодцу. Перед ней зияла темная дыра. Все было, как обычно: сдвинутая к одной стороне деревянная крышка, лежащий около сруба шест с крюком. Тоскливо трещали сверчки, прятавшиеся в расщелинах между каменными плитами. От калитки доносились тихие голоса госпожи Чжоу, Юнь и Цинь. Тишина была невыносима. Шу-хуа нагнулась и заглянула в колодец — ничего, кроме слабого блеска воды!
— Шу-чжэнь! — жалобно позвала Шу-хуа, и ей показалось, что донесся какой-то слабый отклик. Это несколько ободрило ее, и она стала звать сестру изо всех сил: — Шу-чжэнь! Держись, сестренка! Сейчас мы тебя спасем!
Прибежала Ци-ся с фонарем в руке, подошли госпожа Чжоу, Цинь и Юнь. — Не надо кричать, Шу-хуа, — сквозь слезы произнесла Цинь, — она не услышит. Отойди немного.
— Услышит! Я звала ее — она откликается, — протестовала Шу-хуа! Ци-ся поднесла фонарь к отверстию, и Шу-хуа сунула туда, рядом с фонарем, голову, но по-прежнему было трудно различить что-нибудь. Только было видно, как блестят при свете фонаря слезы на щеках Шу-хуа.
Неожиданно мрак сгустился: это погасли огни. Со двора бежали с фонарями Цзюе-минь, истопник и поваренок; за ними следовало несколько служанок. У колодца сразу стало шумно.
Поваренок привязал фонарь к срубу, и вдруг посветлело. Затаив дыхание, все смотрели за действиями истопника, который опустил шест в колодец и начал шарить им, стараясь что-нибудь поддеть. Несколько попыток оказались безуспешными. Посовещавшись с поваренком, он решил действовать по-иному. Забрав у Ци-ся фонарь, поваренок пристроил его на сук старой сосны, нависавшей над колодцем. Истопник вспомнил, что нужна веревка, и принес ее из кухни.