— Барин, идите домой, барышни ждут вас.
Услышав ее необычно мягкий голос, Цзюе-синь невольно обернулся и взглянул на нее. Встретив ее ясный сочувствующий взгляд, он ласково ответил:
— Сейчас иду, — и тут же спросил: — У тебя есть еще дела? — не дожидаясь ответа, он добавил: — Ты, пожалуй, понадобишься госпоже. Возвращайся-ка через большую гостиную, я сам с лодкой управлюсь.
— Не беспокойтесь. Госпожа велела мне прислуживать в саду. Вы, наверное, устали? Давайте я вас отвезу, — сердечно улыбнулась Цуй-хуань.
Цзюе-синь, помедлив, согласился:
— Ну что ж, хорошо. Только мне неловко затруднять тебя.
— Барин, вы всегда так церемонитесь. Разве можно чем-нибудь затруднить служанку?… — с улыбкой сказала Цуй-хуань, когда они, обогнув искусственную горку, вошли в сад.
— Какие же это церемонии? Ведь вы такие же люди, как и мы. Да ты и служишь не в нашей семье, — рассеянно проговорил Цзюе-синь.
Дорогой разговор не возобновлялся. Они шагали быстро и вскоре вышли к тому месту, где была привязана лодка. Цуй-хуань поставила фонарь и принялась отвязывать веревку. Цзюе-синь поднял фонарь с земли и вошел в лодку. Усевшись, он убавил огонь в фонаре. Цуй-хуань стала грести к середине озера.
— Барин, в эти два дня от барышни Шу-ин не было писем? — спросила Цуй-хуань немного погодя.
Цзюе-синь, который смотрел в это время в небо и думал о чем-то незначительном, с удивлением взглянул на нее:
— Да вот несколько дней назад было письмо. Шу-ин справлялась о тебе. Ведь она к тебе хорошо относилась.
— Это все доброта барышни Шу-ин. Барышня уважала меня, не считала меня низшим существом. Мы тоже понимаем, что такое благодарность, — задумчиво отвечала взволнованная Цуй-хуань.
Слова ее растрогали Цзюе-синя. В то же время он не мог отделаться от ощущения, что кто-то уже говорил ему нечто подобное, что он слышит это не в первый раз. Некоторое время он сидел молча. Вдруг его осенило:
— А, вспомнил. В прошлом году мы с тобой говорили о Шу-ин. В тот раз ты, конечно, осталась недовольна мной. А у тебя такое преданное сердце.
— Как вы могли так подумать! Разве я смею быть недовольной барином? — горячо возразила Цуй-хуань. — Если бы не вы, не господин Цзюе-минь и господин Цзюе-хой, разве барышня Шу-ин спаслась бы? По правде говоря, я должна быть благодарна вам, барин. — Голос Цуй-хуань звенел от волнения. Слова ее исходили из самой глубины сердца. Цзюе-синь с невольным изумлением взглянул на девушку.
Цуй-хуань подняла голову. Лицо ее было залито лунным светом. На высокий лоб ниспадала челка, волосы рассыпались по щекам. Мечтательно устремленные в небо глаза ярко блестели в лунном сиянии. Чистотой и невинностью веяло от ее круглого девичьего лица.