— У меня отличная память, профессор Кендалл. Продолжайте, прошу вас.
— Так вот, однажды в Руанде нас окружила толпа — человек пятьдесят, все пьяные, размахивают мачете… У Хелен в руках откуда ни возьмись появился двуствольный «Дерринджер», и она разогнала этот сброд. Велела им бросить оружие и проваливать. Они ее послушались, представляете! — Кендалл покачала головой. — Неужели она вам не рассказывала?
— Нет.
— Хелен очень умело обращалась с пистолетом. Она научилась стрелять в Африке?
— Да.
— Мне всегда это казалось немного странным.
— Что?
— Охота. Странное увлечение для биолога. Хотя каждый снимает стресс по-своему. Иногда, в экспедиции, бывает невыносимо тяжело: смерть, жестокость, дикость. — Кендалл умолкла, словно вспоминая что-то.
— Я надеялся посмотреть ее личное дело в «ВНК», но тщетно.
— Вы же себе представляете, с канцелярией им возиться некогда, да и некому. Так что документы они не хранят, тем более бумаги десятилетней давности. А папка с личным делом Хелен была бы самая тонкая.
— Почему?
— Она ведь работала на полставки.
— Это была… не основная ее работа?
— Ну, «полставки» — не совсем точно. То есть Хелен отрабатывала полных сорок часов в неделю, а в командировках — гораздо больше, но она часто уезжала, иногда сразу на несколько дней. Я всегда думала, что у нее есть и другая работа или она трудится над каким-то проектом, но раз вы говорите, что она больше нигде не работала… — Кендалл пожала плечами.
— Другой работы у нее не было. — Пендергаст помолчал и спросил: — А что вам запомнилось в характере Хелен?
— Она всегда поражала меня своей закрытостью, — нерешительно начала Кендалл. — Я даже не знала, что у нее есть брат — пока он однажды не пришел к нам в офис. Тоже очень красивый. И, припоминаю, тоже медик.
— Джадсон.
— Совершенно верно. Видно, медицина, — это у них семейное.
— Да. Врачом был и отец Хелен.
— Понятно.
— Она когда-нибудь говорила с вами об Одюбоне?
— О натуралисте? Нет, никогда. Забавно, что вы о нем упомянули.
— Почему же?
— Потому что это был один-единственный раз, когда она вышла из себя.
— Расскажите, пожалуйста, — заинтересованно попросил Пендергаст.
— Нас послали на Суматру, после катастрофического цунами. Жуткие разрушения…
— Ах да, помню ту поездку, всего через несколько месяцев после нашей свадьбы.
— Настоящий хаос, работали мы на износ. Как-то вечером я захожу в нашу палатку — мы жили с Хелен и еще с одной нашей сотрудницей. Хелен на складном стуле дремала с книгой, раскрытой на изображении какой-то птицы. Я решила потихоньку убрать книгу, но Хелен резко проснулась, вырвала у меня книгу и очень разволновалась. Потом как будто опомнилась, пыталась даже засмеяться. Сказала, что я ее напугала.