- Если это и безумие, Снаут, то я хочу оставаться безумным, - сказал я, встал и вышел из кабины.
...Погруженный в невеселые мысли, бродил я по коридорам Станции, поднимаясь и спускаясь по лестницам. И вдруг обнаружил, что стою перед белой дверью холодильной камеры. Я не мог бы сказать, почему ноги привели меня именно сюда. Без всякой определенной цели я, как и тогда, открыл эту тяжелую, толщиной в две ладони дверь, обитую по краям резиной, и заглянул внутрь. Все там было по-прежнему: из переплетения заснеженнмх труб свисали толстые сосульки; на полках вдоль стен и на полу громоздились покрытые снегом ящики, банки и упакованные в прозрачный пластик глыбы какого-то жира. Я вошел в камеру и отодвинул занавеску. На возвышении, покрытое серой тканью, лежало тело Гибаряна, моего бывшего научного руководителя.
Я оцепенело уставился на эту ткань, из-под которой высовывалась голая ступня, знакомая ступня, с тонкой, как у младенца, кожей. Черная Афродита все еце находилась здесь, она не исчезла, как другие "гости"! Почему? Тоже была... мертва?
Я стоял в зтой обители инея и льда, но мне не было холодно; напротив, я почувствовал, что по вискам моим стекает пот. Мне очень не хотелось заглядывать под ткань, но я знал, что не уйду отсюда, не убедившись в правильности своего предположения. Я еще не осмыслил, в чем тут дело, но мне казалось чрезвычайно важным выяснить, каково состояние той, что по воле океана явилась к Гибаряну и не покинула его даже мертвого.
Внутренне собравшись, я шагнул вперед, поднял край шуршащей льдистой ткани - и меня буквально пригвоздил к месту направленный мне в лицо взгляд блестящих выпуклых глаз с влажными огромными белками, составляющими разительный контраст с темной кожей. Негритянка приподняла курчавую голову с большим приплюснутым носом и вывернутыми толстыми губами, подперла щеку мощной черной рукой и продолжала без всякого интереса смотреть на меня. Тело Гибаряна лежало, кажется, вплотную к ней, но я даже как-то не заметил его, вернее, не обращал на него внимания - взгляд мой был прикован к широкому круглому лицу "гостьи". Ее глаза были безучастными, но смотрели вполне осмысленно - с ней, несомненно, все было в полном порядке...
Наверное, нужно было что-то сказать ей... спросить... но я не мог решиться нарушить тишину. Мы продолжали смотреть друг другу в глаза, и у меня от пота взмокла спина - а потом она протяжно и громко вздохнула, так что волосы мои зашевелились от этого вздоха, и опустила голову, покрытую иссиня-черными мелкими завитками, на сгиб локтя. Закрыла глаза - и ее огромное тело замерло.