Комнату пронизывал свет красного дня.
- Наконец-то проснулся, - сказала Хари и убрала руку от моего лица.
Она сидела на стуле возле кровати и на ней вновь был полосатый халат.
Самое странное - я совершенно не помнил, как раздевался и ложился в постель.
- Я уже думала, ты решил никогда не просыпаться.
Было в окружающем какое-то несоответствие, только я никак не мог понять - какое. Оглядев потолок и стены, я задержал взгляд на окне и наконец сообразил: снаружи господствовал красный день. Вновь красный день! Неужели я так долго спал?
Снаут... Что-то заворошилось в моем сознании, щелкнул какой-то внутренний переключатель - и все встало на свои места. Снаут.
Обжигающий горло спирт, который мы запивали прохладительным напитком.
Довольно сумбурный разговор в присутствии Хари, в котором, однако, это я теперь помнил точно - ни я, ни Снаут не сказали ничего лишнего; абстрактный был разговор, полный полунамеков, которые понимали мы со Снаутом, но не могла бы понять Хари. И чем больше мы с ним пьянели, тем больше полунамеков позволяли себе. Потом - снотворное. Это уже позже, когда я распрощался со Снаутом и отправился в свою кабину.
Кажется, Хари еще поддерживала меня за локоть, а я отстранял ее руку и старался идти самостоятельно... А дальше? Уж не она ли меня раздела и уложила? А почему бы и нет - с ее-то поистине нечеловеческой силой...
Взглянув на Хари, я решил не уточнять все эти детали и сказал:
- Да, выспался я неплохо.
Она молча кивнула, встала и отошла к окну, повернувшись ко мне спиной... Моя неотлучная тень...
"Ты ни в чем не можешь упрекнуть себя, Кельвин", - сказал Снаут в нашем не очень связном разговоре, имея в виду то, как я обошелся с "гостьей" Гибаряна.
"Гостья" Гибаряна! Существует ли еще "гостья" Гибаряна?..
Я вскочил с кровати и начал поспешно одеваться - моя одежда была аккуратно сложена на стуле. Хари обернулась и я ответил на ее вопросительный взгляд:
- Мне нужно на ракетодром. Узнать, как там... ассистентка.
- Ты прости, Крис... Я опять полезла не в свое дело... в который раз... - в ее голосе звучало раскаяние.
Господи, лучше бы мне было не просыпаться, никогда не просыпаться!
Лежать на дне черного колодца, забыв о самом себе, забыв о Земле, Солярисе и океане... забыв о ней... Любовь ли это? Или чувство вины и скорбь по так рано и нелепо ушедшей? Чувство вины...
Мертвые должны оставаться мертвыми... чтобы мы, живые, могли любить их...
Меня передернуло. С третьей попытки попав в рукава куртки, я направился к двери. Оглядываться не было необходимости - ну куда могла деться твоя собственная тень?