Меньшая свобода не была принята и ради больших экономических и социальных выгод. Скорее, это была апелляция к общему благу в форме основных равных свобод репрезентативного гражданина. Неблагоприятные обстоятельства и несправедливые замыслы некоторых людей делают необходимой гораздо меньшую свободу, чем та, которой пользуются во вполне упорядоченном обществе. Любая несправедливость в общественном порядке никогда не пройдет даром; не бывает так, чтобы ее последствия были сведены на нет. В применении принципа легальности мы не должны забывать о всей совокупности прав и обязанностей, которые определяют свободу и соответствующим образом регулируют ее притязания. Иногда нам, возможно, придется согласиться на некоторые нарушения ее предписаний, если мы хотим уменьшить потерю свободы вследствие неустранимых социальных пороков и стремиться к наименьшей несправедливости, возможной в данных условиях.
39. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПРИОРИТЕТА СВОБОДЫ
Аристотель отмечает, что особенность людей заключается в обладании ими чувством справедливого и несправедливого и в общем понимании справедливости, которое создает полис26. Аналогично этому можно было бы сказать, принимая во внимание нашу дискуссию, что общее понимание справедливости как честности создает конституционную демократию. Ведь как я пытался показать, после того как привел дополнительные аргументы в пользу первого принципа, основные свободы демократического режима надежнее всего обеспечиваются с помощью этой концепции справедливости. В каждом случае получаемые заключения близки.
Моей целью было указать не только на то, что принципы справедливости соответствуют нашим обдуманным суждениям, но и на то, что они дают самые сильные аргументы в пользу свободы. В отличие от этого, телеологические принципы допускают в лучшем случае неустойчивые основания для свободы или, по крайней мере, для равной свободы. И свобода совести, и свобода мысли не должны основываться на философском или этическом скептицизме, либо на безразличии к религиозным и моральным интересам. Принципы справедливости пролагают путь между догматизмом и нетерпимостью, с одной стороны, и редукционизмом, полагающим религию и мораль не более чем предпочтениями, — с другой. И так как теория справедливости опирается на слабые и широко распространенные предпосылки, она может завоевать всеобщее признание. Без сомнения, прочнее всего основа у наших свобод тогда, когда они выводятся из принципов, на которые могут согласиться люди, честно относящиеся друг другу, при условии, конечно, что они вообще могут на что-нибудь согласиться.