Корсары приподняли капитана, так что пальцы, в которых была зажата гинея, проникли сквозь решетку. Испанец выдохнул речитативом:
– Адмирал долго говорил с мальчишкой, а потом велел запереть в гостевой каюте! – и выхватил из пальцев Лиса монету.
– Что там, Педро? – услышал Фокс голос второго часового. – Las ladrones шумят?
– Да не особо… Сапог вон, похоже, прохудился, – и солдат с кряхтением выпрямился.
Лиса опустили вниз, и корсары переглянулись.
– И что это значит? – озвучил всеобщее недоумение Джонни. Взгляды устремились на капитана. Тот пожал плечами.
– Нэтти как-то не успел посвятить меня в свои планы!
Обсуждение пошло по новой. Берни втихомолку следил за мрачнеющим капитаном. Наконец все угомонились. Часть философски решила, что близкая смерть отдыха не отменяет, и завалилась поспать. Часть играла в сохранившиеся у кого-то карты, азартно проигрывая и выигрывая будущую добычу. Лис рассеянно следил за игроками. Счет уже пошел на миллионы, когда пробравшийся к капитану Берни тронул его за плечо. Лис тихо отозвался на немой вопрос в глазах первого помощника:
– Я ведь, грешным делом, подумал… У Нэтти в рукавах по ножу. Но раз так… Ты ведь понял, что он тогда кричал?
– Да. Думаешь?.. Кто-то ведь заманил Люссана и нас в эту ловушку…
Фокс вздохнул.
– Я слишком много думаю… Но по крайней мере одной головной болью меньше – за Нэтти можно не беспокоиться.
* * *
– Тебе сказано привести себя в порядок. – Слуга (слуга, не солдат!) отчетливо и медленно выговаривал слова – боялся, юный пират не поймет.
– Спасибо, – машинально отозвалась Нати. Испанец принес таз с подогретой водой. Наверное, она отвратительно выглядит – а как иначе, когда побываешь в самой гуще боя? Грязь, пороховая гарь; кровь своя и чужая – Нати оттаскивала раненого Себальда в укрытие. Хотя бедняге это все равно не помогло: его просто изрешетило картечью…
Она засучила рукав и поспешно опустила, пока слуга не увидел ножа. Ножны уже натерли кожу, но Нати решила пока их не снимать: может, не заметят и впредь? Шипя от жжения в ссадинах, вымыла лицо, шею и по мере возможности – руки. Промокнула кожу полотенцем, пальцами разодрала волосы.
– Все.
Слуга оглядел ее с отвращением. Нати вздохнула смиренно:
– Что, наверное, надо еще духами побрызгаться? Так давай, я не против.
Испанец молча посторонился, пропуская ее в дверь.
Кажется, ожидается семейный ужин.
Так решила Нати, войдя в капитанскую каюту. Накрытый стол, хрусталь и серебро, яркие свечи в тяжелых подсвечниках. И никого, кроме адмирала, вставшего при ее появлении. Алонсо учтиво указал на стул из черного дерева.