В горле першило от незаслуженной обиды, слезы вытекали из глаз и тут же смывались дождевой водой.
Я уже должен был находиться где-то напротив стоянки, но тщетно пытался что-либо разглядеть на противоположной стороне озера. Да и самого озера я не видел. Вода заливала глаза, надежно укрывая все, что находилось рядом. Я напрягал внимание, пытаясь различить шум мотора или голоса друзей, а улавливал лишь стон пригибающихся к земле кустов и деревьев, достигающий слуха в редких перерывах между раскатами грома.
Отчаяние толкало на безрассудство. Я стал спускаться к воде, намериваясь переплыть озеро. Молнии и гром пугали меня значительно меньше, чем перспектива остаться одному.
К воде я скатился, словно колобок. Кувыркание прекратилось лишь, когда голова ткнулась во что-то пружинисто-мягкое. Подсознательно я ощутил к неожиданному препятствию враждебность и неприятие.
Едва его коснувшись, я отпрянул и, съедаемый нехорошим предчувствием, долго не решался на него взглянуть. А когда, наконец, повернул голову, то даже сквозь пелену непогоды без труда распознал светлую футболку, в которой с утра щеголял Вадим.
В том, что Вадим мертв, не оставалось сомнений. Он лежал в воде, лицом вниз, и лишь зацепившаяся за корягу нога в грязном кроссовке не позволяла ветру утащить тело на глубину.
У меня не хватило мужества прикоснуться к нему.
Не знаю, как мне удалось взобраться наверх, а когда, спустя некоторое время, помутнение рассеялось, неожиданно осознал, что мой вопль успешно конкурирует с не прекращающимися раскатами грома.
Я умолк и, словно по мановению, непогода, притихла тоже.
Затишье продолжалось недолго, но его хватило, чтобы я смог различить голос, зовущий меня по имени.
- Где ты лазишь? - набросилась на меня Светлана, когда, натолкнувшись, я едва не свалил ее наземь.
- Там... - издаваемые звуки не желали связываться в слова, и из меня вырывался лишь отрывистый лепет.
- Бедняжка, ты совсем замерз... - сжалилась Светлана.
Надвинутый на глаза капюшон делал ее похожей на смешного гномика из мультфильма.
- Иди, я тебя согрею.
Девушка распахнула ветровку и прижалась ко мне.
Что-то в мире перевернулось. Я позабыл обо всем: о грозе, о мертвом Вадиме, и наслаждался божественным уютом, исходящим от ее тела.
- Вижу, не все так плохо, как я думала… - Светлана резко отпрянула, и в ее голосе, я уловил знакомые ледяные нотки. - На-ка вот, одень.
Она сняла ветровку и накинула мне на плечи.
Лишившись верхней одежды, девушка сразу продрогла.
- Пойдем быстрее, - торопила она. – Нужно машину толкать.