Господи, сынок, живой! — воскликнула она, и по щекам полились слезы радости.
Живой, мама, живой! С чего ты взяла, что со мной могло что‑то случиться?
Как с чего? Звоню домой — не отвечает никто, звоню на работу, говорят, несколько дней не приходил, пытаюсь что‑нибудь выяснить, говорят, ничего не знаем…
Константин чертыхнулся про себя: ему и в голову не могло прийти, что мать станет его разыскивать. Своим сотрудникам он приказал заниматься
текущими делами, а его не беспокоить. Не вдаваясь в подробности, сообщил, что необходимо завершить одно дело, которое давно висит на нем.
Да что может случиться с твоим сыном плохого? — нарочито бодрым тоном произнес Константин и нежно прижал ее к груди. — Не плачь, мама, все хорошо…
Ты правду говоришь? Ничего не скрываешь? — Женщина недоверчиво разглядывала Костю.
В который раз он отметил, что мать может спокойно не слышать и не видеть его по нескольку недель, но стоит ему заболеть или столкнуться с какими‑то неприятностями, как она это интуитивно улавливает и мгновенно бьет тревогу.
Вот и в этот раз, почувствовав, что с ним что‑то происходит, она тут же бросилась его «спасать». Глядя ей в глаза, Константин понял, что переубедить ее не выйдет, а попытаться что‑то объяснить ему не под силу. Поэтому он нежно обхватил ладонями ее лицо и серьезно произнес:
ТЕПЕРЬ все в полном порядке! — и тихо добавил: — Спасибо тебе, мама!
Она сразу поняла, что имел в виду Константин, и мгновенно успокоилась:
Ну вот и хорошо. Чаем напоишь?
Господи, проходи, мама! — Только сейчас Константин сообразил, что они стоят на пороге.
Небось, в холодильник даже мышь не заглядывала? — Отворив дверцу, она усмехнулась: — Так я и думала! — И принялась разгружать два увесистых пакета, предусмотрительно принесенных с собой.
Да я, мама, дома редко питаюсь… — попытался оправдаться Константин.
Ага, вижу, — кивнула мать на гору немытой посуды. — Ставь‑ка чайник и приберись в комнате:
наверняка там бардак. — Она осуждающе покачала головой.
А ты, мама, будто сквозь стены видишь? — искренне удивился Константин.
Мне и не нужно смотреть сквозь стены, просто я знаю своего непутевого сына.
Это почему же непутевого? — обиженно спросил Константин, застыв на пороге комнаты.
Был бы путевым, давно бы уже заставил меня внуков нянчить и питался бы, как все нормальные люди, в семье, с любимым человеком вместе, — сварливо ответила женщина и, засучив рукава джемпера, взялась за посуду…
Любимый человек у меня давно есть, — спокойно ответил Константин.
Как давно? — подозрительно взглянула на него мать.