Дороги не было, было лишь направление – от приюта в ночь и вверх, к черным горам, вписанным гравировальной иглой в мерцающее небо, к горам, с вершин которых кто-то насмешливый метал в них ледяные копья. Дженни сидела позади Арвета, обхватив его руками, ветер задувал ей под куртку колючую ледяную пыль, запихивал за шиворот хлопья снега. Но Дженни было плевать. Рюкзак Йоханны болтался за спиной, она смотрела вперед, щурясь от ветра. Сердце ее пело – она снова в пути, она свободна, и Арвет, Арвет приехал за ней! Она все же не одна, она кому-то нужна. Дженни надвинула капюшон на голову и прижалась к Арвету, чтобы спрятаться от ветра. Ей было все равно, куда ехать, но что-то подсказывало, что на край света путь неблизкий.
Тьма, снег и ветер – вот что запомнила девушка той ночью. Дорога шла вверх и круто петляла по склону. Потом мелькнула табличка на цепи, которая перегораживала дорогу, Арвет резко бросил снегоход вбок, на узкую обочину, обходя заграждение по краю пропасти. Перед глазами пронеслись черные буквы на желтом фоне. Дженни не знала норвежского, но как выглядит закрытая дорога, понимала прекрасно. Очередная граница, которую она перешла, еще один шаг от себя прежней. Она уже почти забыла, каково быть той девушкой. Той, что любила Гэп[27], лакрицу и высокие гетры, которая жила в маленьком цирке и не умела говорить со стихиями.
«Я ветер», – шепнула Дженни, и морозный воздух унес шепот к тонким иглам звезд. Они вышли за пределы расчерченного, обжитого мира и все дальше уходили в первобытную пустоту. Девушка оглянулась. Тьма мчалась следом, хватала за плечи цепкими пальцами, но мотор ревел, снегоход взрывал сугробы, и в пасть тьмы летела лишь ледяная крошка, а они мчались вперед.
Арвет остановился уже сильно за полночь, когда позади давно погасли последние огни и вокруг стояла неразбавленная норвежская ночь. Фары осветили небольшой бревенчатый домик на склоне, спрятавшийся среди елей, распушивших белые широкие лапы. Толстый слой снега лежал на крыше, по краю ее выкручивалась из-под снега береста, закатанная ледяными наплывами.
Дженни поняла, что крыша – земляная, такая же, как в сеттере Торвальдсонов во фьорде. Это ей понравилось, она вообще любила старинные вещи, дома, города, старинных, уже поживших людей. Дженни слезла со снегохода и тут же провалилась по колено.
– Я бы подвез к крыльцу, – сказал Арвет. – Но там камни. Так что придется идти.
Дженни, проваливаясь при каждом шаге почти по пояс, подобралась к дому, взобралась на крыльцо. Расчистила доски. Села, вытянув ноги. Снега в сапоги набилось с избытком, и он слепился в плотные, похрустывающие комки, которые Дженни, не долго думая, принялась выковыривать пальцем. Палец тут же порозовел и предательски заныл.