Дженни растерялась. Смор выставлял их, и вроде бы решимость Арвета убраться отсюда была как раз кстати. Но ее до слез обижало, что он ей не верит. Даже у него были пределы гибкости. В какие-то вещи юноша просто отказывался верить, потому что они не укладывались в его картину мира.
– Но как же мы…
– Что еще? – раздраженно поднял Арвет голову. – Маги атакуют? Колдуны насылают порчу? Великан хочет нас сожрать? Или чаклинги шалят? Откуда ты вообще это слово узнала?
– Смор сказал… – пролепетала девушка. Мысли у нее путались.
– Ты знаешь, что это правда.
Арвет обернулся.
– Я тоже их видел… быстрые тени. – Бьорн смотрел на него. – Они повсюду. И ты видел.
– Ничего я не видел, – сдержанно сказал Арвет. – Тени, шорохи, ерунда. Все это игра разума. А вот ты как здесь оказался?
– На вертолете прилетел. – Бьорн соскочил на пол. – Все правда. Я видел, что было раньше. Я помню, как Дженни прыгнула в море со скалы. Арвет, со стометровой скалы в море! То есть не я помню… а это существо…
Он сморщился, будто одно только воспоминание о присутствии демония причиняло ему боль.
– Она другая. Ты даже не представляешь, насколько другая. И ты не понимаешь, ГДЕ мы сейчас, – Бьорн слабо улыбнулся.
– Ты… видишь? – не поверила Дженни.
– Он… это существо… ушло, но кое-что осталось. Здесь, – Бьорн коснулся грудины. – Его след.
– Слушай, мы неправильно разошлись, – сказал Арвет. – И много плохого случилось с тех пор. Я не знаю, что с тобой произошло, но мне жаль. Правда. Тогда я не сказал тебе о том, что нашел Дженни. Потому что… да просто потому что не хотел. Прости.
– Это уже неважно. – Бьорн с жалостью поглядел на Арвета. – Ты по-прежнему не хочешь видеть. Неужели ты ничего не заметил?
– Чего?
– Дженни уже пятый день с тобой по-норвежски разговаривает.
Саам открыл рот. Постоял так немного, потом закрыл.
– Бред, – упрямо повторил он. – У меня заражение крови. Лихорадка. Горная болезнь. Валяюсь где-то в сугробе и умираю.
– Это просто проверить. – Теперь Бьорн улыбнулся шире, и его улыбка не очень понравилась Дженни. Хитреца, недоброе лукавство таилось в этой улыбке. Жизнь возвращалась к Бьорну, но жизнь измененная, отравленная прикосновением черного паука, и исцелится ли он окончательно, девушка не знала.
– Сотвори молитву, – предложил Бьорн. – И по вере воздастся, так ведь?
Арвет задумался.
– Не надо. – У Дженни возникло очень плохое предчувствие. – Не надо, Арвет!
Саам поднял руку и торжественно перекрестился:
– Патер ностер, кви эс ин челис…
Дрожь прокатилась по залу, и любопытный чаклинг, крутившийся у дверей, мгновенно исчез. Стены, пол, ледяные своды, причудливые колонны и замысловатые сиденья – все задрожало, задвоилось.