Думая о своем, Георгий рассеянно кивнул:
— Да, адрес по-французски.
— Нет, — поправила Алена Ивановна. — Вся записка.
До Георгия медленно дошел смысл сказанного.
— Что? Лежнев писал по-французски?
— Разумеется, я же вам говорю! — очень по-учительски заявила пенсионерка.
Действительно, как он сразу не подумал! Не идиот же Лежнев, не мог он такую записку, написанную по-русски, свернуть пополам и запросто сунуть первому встречному: на, мол, передай по назначению! Другое дело — никому не понятная фраза на иностранном языке. Лежнев хоть и прикидывался русским на все сто процентов, а не заподозрил в деревенской домработнице из народа бывшую француженку. Не по паспорту — по профессии…
— Вы в школе иностранный язык преподавали? — догадался Георгий. — Французский?
Алена Ивановна горько усмехнулась.
— Нет, я двадцать пять лет преподавала английский, но в институте заканчивала факультет английского и французского. Конечно, французский я подзабыла, но помню достаточно, чтобы понять смысл записки… Он написал ей: «Если мне сегодня отобьет мозги, вот на всякий случай адрес моей матери. Не скучай!» У меня сразу появилось такое дурное предчувствие, что когда поздно вечером мне позвонила Любовь Сергеевна и попросила прийти…
Георгий смотрел на Алену Ивановну. Зачем она теперь все это говорит? Если бы то же самое она рассказала зимой на суде, Юра Малышев сейчас был бы жив.
— А адрес? Помните?
Алена Ивановна пожала плечами:
— Нет, конечно, ведь у них адреса состоят почти из одних цифр.
— А хотя бы название города?
— Пожалуй, если бы вы мне его назвали, я бы вспомнила, а так…
Она отрицательно покачала головой.
Начмед районной станции «Скорой помощи» — еще одна лжесвидетельница, при воспоминании о которой следователь Олег Мочалов скрежетал зубами, — жила в райцентре Партизанский. Ассоциации с Великой Отечественной войной при ближайшем ознакомлении с местной историей и географией оказались неуместными. Своим именем бывший поселок, в эпоху застоя получивший статус города, был обязан партизанам 1812 года. До эпохи развитого социализма поселок назывался деревня Гусаровка, позже — поселок городского типа Гусаровка. Вместе со статусом районного центра идеологически не выдержанное название было заменено родственным, но уже идеологически нейтральным.
Проезжая по главной улице (разумеется, Советской), Гольцов приметил справа, в глубине кленового сквера, бревенчатую усадьбу с белыми резными ставнями и колоннами у крыльца. Во дворе усадьбы сиротливо мок под дождем бронзовый бюст офицера в гусарском ментике с эполетами. Логично предполагалось, что усадьба в глубине сквера некогда была родовым гнездом, а ныне служили историко-краеведческим музеем.