— Интересно, а когда Малышев понял, что Кричевская его дурит? — вслух подумал Яцек.
Простой на первый взгляд вопрос вызвал легкое замешательство в рядах бойцов.
— Как — когда? Ну… Понятно, что незадолго до того, как застрелился, — ответил Мочалов.
— Понятно, что не после, — в тон ему съязвил Михальский.
— А если без ерничанья?
— А если без, — посерьезнел Яцек, — смотрите: вот Малышев летит с Кричевской в самолете. Она ему бает о своей несчастной доле, он сочувствует, дальше — больше, туман в мозгах и так далее… Верю! — воскликнул он тоном Станиславского. — Убедительно. Допускаю, что так оно было. Затем что? Затем Малышеву совершенно случайно вот этот дурень Гошка поручает навести справки о похожей автокатастрофе. И Малышев узнаёт, что наш любимый друг Петя Лежнев уже однажды вляпался по самое не могу в идентичную аварию. Малышев моментально понял, что эту информацию можно использовать как дышло. Смотря к кому она попадет.
— Да уж, попала бы она тогда ко мне! — мечтательно протянул следователь.
По тону его читалось, что, если бы до суда над Кричевской ему попала эта бумага, Мочалов мог бы с полным правом воскликнуть: «Полцарства за коня!» — если коня приравнять к трудовой биографии «простого русского парня» Пьера Луи Леже.
— С этим моментом мне все тоже более-менее ясно. Допускаю, что в самолете Кричевская взрыхлила почву…
— И полила ее французскими духами, — вставил Георгий.
— Да хоть бы и слезами. Она валила все на шофера, а себя выставляла жертвой обстоятельств. Ты, Гошка, правильно сказал. Если смотреть предвзято, то улики все против Лежнева: это у него одно недоказанное убийство в прошлом, а у Кричевской все в ажуре. Малышев принимает соломоново решение: ни вашим, ни нашим. После этого он навещает Кричевскую в Бутырке. Так?
— Так, — подтвердил Мочалов.
— Она убеждает Малышева предупредить Леже, чтобы его не сцапали. Неважно, что плела, но логично все укладывается, не так ли?
— Так.
— Кстати! — неожиданно осенило Мочалова. — Если Кричевская знала контактные координаты Лежнева… Значит, они поддерживали связь? Значит, и у него должны были иметься ее контактные координаты?!
Георгий чуть дернулся на стуле, покосился на следователя: молодец, дело говоришь, но подожди пока, не перебивай.
— Ну? — поторопил он Яцека.
— Баранки гну. Повторяю вопрос: как Малышев понял, что его, откровенно говоря, поимели? Что произошло?
Молчание было ему ответом. Сам же Яцек и продолжил:
— Допустим, Малышев ее любил и поверил ей. На суде Кричевскую оправдали. Зачем стреляться? Впору шампанское пить. Впору на Сейшельских островах проматывать миллионы покойника, если Малышев верит, что Кричевская их честно унаследовала. А он вдруг бах — и застрелился. Не находите в этом маленькой логической неувязочки?