— Что-то случилось?
— То, что обычно: появилась другая. Юра был такой человек, он не мог долго скрывать, лгать. Однажды он просто сказал: «Между нами все…» И вернул мне свой билет — мы должны были вместе куда-то пойти, я купила билеты, — он вернул мне билет и сказал, что я могу вместо него пригласить кого-нибудь другого…
Ольга вытерла набежавшие на глаза слезы. Голос ее сорвался в хрип.
— Порой мне хочется отыскать ее. Узнать, кто она. Увидеть ее своими глазами. Знаете, что бы я сделала, если бы ее нашла? — Во взгляде Ольги загорелся мстительный огонь. — Если бы я ее нашла, то за волосы приволокла бы на Юрину могилу и колотила, колотила башкой о постамент: смотри, любуйся, что ты наделала… Потому что, я уверена, Юра застрелился из-за нее. Это она довела его. Понимаю, нельзя винить человека, если он кого-то не любит. Но тогда почему она сразу прямо не сказала ему: нет! Юра очень искренний, прямой человек, он бы все понял, смирился, переболел, перемучился — но это было бы лучше. Нет, она его держала при себе, не любила, но держала, как вещь… Может, вам тяжело представить, как такое возможно, но женщине легко понять другую женщину, у нас одинаковые змеи в сердце живут. Она его не любила и в то же время держала при себе, не отпускала. Он истерзался весь, я это видела. Это она виновата в его смерти!..
Гольцов и Михальский смотрели вслед уходящей девушке в темном пальто.
— Ну что скажешь? — первым нарушил молчание Георгий.
— А что я должен сказать?
— Ты ей веришь?
— В смысле?
— В смысле «шерше ля фам». Что здесь замешана женщина?
— Я верю, — кивнул Михальский. — А ты что, нет?
— Не знаю. Застрелиться из-за бабы?!
— А чем тебя не устраивает такое объяснение?
Георгий молчал.
— Что, для тебя это недостаточно веская причина?
— Лично для меня — нет, — сухо ответил Гольцов, глядя в сторону.
Михальский посмотрел на друга, хотел сострить в ответ, но вовремя вспомнил, что в доме повешенного не говорят о веревке. Больное место Гольцова — его семейные неурядицы — не тема для дружеских подначек. Он посмотрел на часы.
— Слушай, Гошка, мне пора бежать. Дон Горец Альварец Быстрый ждать не будет.
Георгий понял, что он имеет в виду кубинца.
— Я вспомнил этого подполковника Карпентера. Сволочь. Тебе он нужен?
— Не знаю, пока думаю.
— Не верь ему.
— Ты же знаешь, Гольцов, я никому не верю, — сказал Яцек и, выдержав паузу, добавил: — Кроме тебя…
— И на том спасибо, — усмехнулся Георгий.
— Так ты едешь или нет?
— Нет. Побуду еще немного.
— Только не мучься над вечными вопросами жизни на трезвую голову, понял?