Кто из нас живет двадцать четыре часа в день? И говоря «живет», я не имею в виду ни «существует», ни «проводит время». Кто из нас свободен от тревожного чувства, что «затратные департаменты» его повседневной жизни не управляются надлежащим образом? Кто из нас уверен, что его прекрасный костюм не увенчан постыдной шляпой, или в заботах о посуде он не забыл о качестве еды? Кто из нас не говорит себе — кто из нас не говорил себе всю жизнь: «Я изменю это, когда у меня будет чуть больше времени»?
У нас никогда не будет больше времени. Мы имеем, и всегда имели, все время, какое есть. Понимание этой глубокой и пренебрегаемой истины (которую, кстати, не я открыл) привело меня к подробному практическому исследованию повседневного расхода времени.
II
Желание превысить свою программу
«Однако, — может заметить кто-нибудь с английским пренебрежением ко всему, кроме сути, — куда он клонит со своими двадцатью четырьмя часами? Я без труда живу на двадцать четыре часа в день. Я успеваю все, что хочу сделать, и еще нахожу время участвовать в газетных конкурсах. Конечно, когда знаешь, что в сутках только двадцать четыре часа, легко довольствоваться двадцатью четырьмя часами!»
Вам, дорогой сэр, я приношу свои извинения. Вы именно тот человек, с которым я мечтаю встретиться вот уже сорок лет. Будете ли вы так любезны прислать мне ваше имя и адрес и назвать свою цену за то, чтобы рассказать мне, как вы это делаете? Не я должен читать лекцию вам, а вы мне. Пожалуйста, выйдите вперед. То, что вы существуете, и мы до сих пор не сталкивались, несомненная потеря для меня. Между тем, пока вы не объявитесь, я продолжу беседовать со своими товарищами по несчастью — неисчислимой армией душ, преследуемых более или менее болезненным ощущением, что годы все утекают и утекают, а они до сих пор не смогли привести свою жизнь в надлежащий порядок.
Если исследовать это чувство, мы увидим в основе его беспокойство, ожидание, предвосхищение, стремление. Оно является источником постоянного дискомфорта, ибо ведет себя как скелет на пиршестве наших наслаждений. Мы идем в театр и смеемся, но в антракте оно грозит нам костлявым пальцем. Мы неистово спешим на последний поезд, и когда в старости мы переводим дух на платформе в ожидании последнего поезда, оно прохаживается рядом и спрашивает: «О человек, что содеял ты с юностью твоей? Что делаешь ты со своей старостью?» Вы можете утверждать, что это чувство постоянного заглядывания в будущее, стремления, есть неотъемлемая часть жизни. Верно!
Но есть градации. Человек может желать посетить Мекку. Его совесть велит ему отправиться в Мекку. Он странствует, при помощи агентства Кука или без; он может никогда не достичь Мекки, он может утонуть, не добравшись до Порт-Саида, он может без вести пропасть на побережье Красного моря; его желание может вечно оставаться неутоленным. Неосуществленное стремление может постоянно тревожить его. Но он не будет мучиться так, как тот, кто, желая попасть в Мекку и измученный желанием желанием достичь Мекки, так и не покидает Брикстон.