– Рано еще. Этот вопрос ты задашь мне годика через два-три. Поживи со своим супругом половой жизнью. Да как следует.
И я жила. Но до секса, если честно, дело у нас доходило редко. Потому что наше утро начиналось так:
– Сегодня, Полкаша, у тебя на работе случится ЧП и тебя лишат премии, – говорила я.
Или:
– На днях ты сломаешь ногу. А если повезет, только руку.
Ложась в постель, он тут же делал вид, что спит, потому что боялся услышать:
– В следующем году во вторник у тебя не встанет. И тебе придется серьезно лечиться.
Но развелся он со мной лишь после того, как услышал:
– Напрасно ты взял в кредит дорогую машину. И месяца не пройдет, как ты попадешь в аварию. Ты ее хотя бы застраховал?
Через три недели он пришел домой грязный и злой, с кровоточащим порезом на левой щеке и с порога сказал:
– Все. Хватит. Ты ведьма. Накаркала. Ну почему ты никогда не говоришь мне ничего хорошего?! Что я, к примеру, выиграю в лотерею миллион?!
– Потому что не выиграешь. Ты всю свою жизнь проживешь в этой квартире, даже работу не сменишь, а что касается личной жизни…
– Замолчи!!! – заорал он. – Хоть на это я могу повлиять!!! Завтра же пойдем разводиться!
– Да пожалуйста!
– Лично мне даже не надо быть ясновидящим, чтобы предсказать, что ты никогда больше не выйдешь замуж!
– Позволю себе с тобой не согласиться.
На этом мы с «хоть кем-нибудь» и расстались. Чутье подсказывало мне, что он не прав в том, что касается моего замужества. Но я точно знала, что мужчина моей мечты это не Аксенкин. Поэтому не искала с ним знакомства. Надо отдать ему должное, он тоже меня не замечал. Единственный во всем городе игнорировал мои пророчества.
– Кто здесь хорошо разбирается в живописи? – важно спросил Аксенкин.
– Я! – закричала Капка.
Я не выдержала и сбежала в самый дальний и темный угол. Пожалуй, я единственный человек в этом городе, кто знает, что Моне и Мане два разных художника, с первого взгляда отличает картину импрессиониста от работы абстракциониста и не вздрагивает при словах «барбизонская школа живописи». Не потому, что мы, провинциалы, тундра непроходимая. Просто именно в нашем городе живопись непопулярна. Вы попробуйте поговорить с местными жителями о театре! О! Тут они любому москвичу сто очков вперед дадут! И все благодаря Александру Николаевичу!
Но живопись…
– Посоветуйте мне что-нибудь для моей коллекции.
– С удовольствием, Нил Стратонович! Пройдемте…
– Где я вас видел?
– В нашем Народном театре я играю все главные роли.
– А… Офелия… То-то я смотрю, лицо мне ваше знакомо…
Дальше я слушать не стала. Во-первых, как Капка кадрит мужиков, я знаю наизусть. Во-вторых, меня словно молнией ударило. Как только я увидела эту картину, то забыла про все остальное. Это был натюрморт. Надо сказать, весьма странный, недаром его задвинули в этот дальний и темный угол. Хотя я бы повесила его на самое видное место, поскольку разбираюсь в живописи. Потому что он гениален, этот натюрморт. На нем изображены восхитительные старые вещи. Белая с синими полосками ваза, честно сказать, больше похожая на ночной горшок, гиря и связка ржавых ключей. И еще это был мой шанс попасть на телеэкран. Потому что, как только я на него взглянула, мой дар ясновидения проявил себя во всей своей силе. Я смотрела на картину и видела труп.