Но они вцепились в меня мертвой хваткой. Они – это следователь. Его Величество Дознание. Не Арсений. Тот сразу сказал:
– Лебедёва здесь ни при чем.
Буквально два слова о моей фамилии. Чтобы доказать вам, что я законопослушная гражданка. Не будь я таковой, давно бы подчистила паспорт. Убрала бы две точки над буквой «е». Есть ведь прекрасная, звучная фамилия – Ле́бедева. А я вот Лебедёва! Звучит, согласитесь, простецки и даже вульгарно. И все дело в двух маленьких точках, еле заметных глазу. Убрать их – и дело с концом. Я так и сказала маме.
– Разве нельзя было обойтись без точек над «е», заодно чернила бы сэкономили?
– Как можно, Аня? – испугалась она. – Мы всю жизнь были Лебедёвы. И все знают, что мы Лебедёвы, а не Лебедевы. Все равно ведь так и будут звать. Да еще и посмеются!
Самый страшный мамин сон – стать предметом общегородских пересудов. Не дай бог показаться обывателям смешной или недалекой. Но я во что бы то ни стало сделаюсь Лебедевой! Я все равно этого добьюсь! Мне ведь еще не раз придется менять паспорт. Вы спросите, почему я не взяла фамилию «хоть кого-нибудь», когда выходила замуж? Да потому что он Воробушкин! Ладно бы Воробьев! Хотя, согласитесь, обидно из гадкого утенка превратиться в воробья. Ладно бы в гуся или в индюшку. Была б я Анфисой Индюшкиной. Или Гусевой. А то – Воробушкина! Ну уж нет! Дудки! Лучше оставаться Лебедёвой. Я и осталась.
И вот вам, пожалуйста! А говорят, что я нарушила закон! Хорошо, Арсений за меня заступился.
Но вопросы задавал не он. Его вообще в кабинете не было. Следователь был молодой, он просто горел желанием сделать карьеру, что само по себе отвратительно. Есть два типа карьеристов: тайные и явные. Одни тщательно скрывают, что метят в кресло своего начальника, и предпочитают все делать чужими руками. Плетут интриги, пока сотрудники не упадут на колени:
– Ах, Иван Иваныч! Спасите!
И спаситель, скромно улыбаясь, берет бразды правления в свои руки. И все ему благодарны.
Явные карьеристы в отличие от тайных постоянно сами себя куда-нибудь выдвигают. Они похожи на очкарика-отличника за первой партой, который все время тянет руку:
– Я! Можно мне!
И учитель время от времени вынужден говорить:
– Можно.
В итоге они получают-таки свою золотую медаль. Я тоже медалистка, но меня все десять лет учебы к доске тащили прямо-таки силком. Я и отвечала, глядя в пол, стесняясь, что я знаю то, чего никто не знает.
А этот до сих пор выпрыгивает из штанишек, не терпится ему! Еще бы, такой случай представился! Раскрыв преступление века, он попадает прямиком на первые газетные полосы, а оттуда сразу в зампрокуроры. А там и до прокурора недалеко. Пока только нашего города, потом округа, а там уж и премьерское кресло вдали маячит. И он старался: