Улыбка теплая легла на уста мессира Говена отважного и спросил он, гриву конскую поглаживая:
- Как поживает Люнетта моя милая, помнит ли меня или другой сердцем ее завладел?
- Ждет вас Люнетта ваша темноволосая, верна она слову данному. Дружна она с госпожой и светло в замке от дружбы этой.
Не иссякает разговор, течет, как струя неспешная из-под камня тяжелого. И одиночество не помеха рыцарю отважному, а все-таки веселей вдвоем на тропе лесной.
Трещат ветви сухие в стороне от тропы, ломится кто-то сквозь чащу
дремучую. На мечах лежат руки рыцарей, и к бою готовы мечи, мечи
острые и тяжелые. Кто знает - кабан ли то или дикий бык идет по лесу
угрюмому или великан свирепый спешит к тропе лесной, топот конский
услышав?
Все темнее в лесу Броселиандском, все тревожнее, и невольно копье ищут руки сильные, и быстрее бьются сердца отважные, и зорче в чащу лесную рыцари вглядываются. Не из трусливых мессир Говен, не раз сражался он в битвах страшных, не раз насмерть бился с великанами чудовищными, не раз чары снимал с замков заклятых, но крепко сжал копье рыцарь храбрый и быстрее коня пустил по тропе лесной.
Тихо в лесу, как перед бурей ужасной.
- Сударь, как там лев ваш, спасенный вами от змея огнедышащего? молвил негромко мессир Говен.
- Надежно замок охраняет лев мой храбрый. Спокоен я в дальних краях, ибо даст он отпор достойный всякому, кто к замку приблизится и станет водой поливать камень у источника, чтобы бурю вызвать свирепую.
Сгущается темнота угрюмая, застыли деревья в безмолвии, и молчанию склепа подобно это безмолвие. Давит тишина недобрая и умолкли два рыцаря на тропе узкой, что ведет сквозь лес Броселиандский. Не решаются рыцари храбрые опять тишину нарушить, беду накликать звуками голоса. Глядит мессир Ивэйн на мессира Говена взглядом пристальным, словно хочет сказать ему что-то, но молчит, лишь сжимает крепче бока конские ногами сильными. Прислушивается к чему-то чутко мессир Ивэйн, ждет чего-то...
Ох, не к добру тишина эловещая! И птица не крикнет, и зверь не промчится с треском в чаще лесной, и солнца не видно за деревьями молчаливыми. И хочется вскачь пустить коней могучих, да жутко вспугнуть тишину заклятую.
И - прорвалась тишина! Деревья дрогнули, колыхнулся воздух застывший
- и донесся издали рокот нарастающий. Ближе, ближе... Пронесся рокот, гул загадочный за деревьями и стих вдали, словно в глубину речную ушел. Словно прорычал грозно великан ужасный и смолк, затаился, добычу выслеживая.
И молвил встревоженно мессир Говен, сын Лота Оркнейского: