Немцы оставили рабочих, потому что нуждались в них. Так мы думали. Папа был в этом уверен. Он сказал, что в этом есть здравый смысл. Барух возразил, что немцы не всегда действуют по этому принципу. Может быть, хозяин фабрики действительно хотел, чтобы на него работали и делали веревки. Или щетки на другой фабрике. Или чулки у Миллера. Или военные пояса у сапожников. Компаньон-поляк, приятель Баруха, тоже, конечно, был в нас заинтересован. Ведь до войны это была его фабрика.
Для чего немцам на фронте нужно было столько веревок? Однажды я спросил родителей, не собираются ли они связывать веревками русских пленных? Родители рассмеялись. Папа сказал:
— Нет, они собираются сами на них вешаться.
Дома, мимо которых я проходил, были заполнены самыми разнообразными вещами, оставшимися с тех пор, как их покинули жильцы. Все удивлялись, что немцы сразу не вывезли их, как, по слухам, они поступали в других местах. Может быть, это был хороший признак. А может быть, плохой. Папа сказал, что они сейчас слишком заняты на восточном фронте, то есть в России. Это было смешно. Барух рассмеялся первый. Он сказал, что они просто начали с гетто «Б», а сюда подошли в конце. Ведь там жили богатые. Наша же улица не считалась богатой. В нашем квартале у людей не было роскошной мебели, поэтому немцы, как видно, не начали с нас.
Я вспомнил наши стулья. Они не были слишком красивыми, но все-таки они мне нравились. Особенно после того, как мы с папой покрасили их в голубой цвет. Кто станет сидеть на них в Германии? Я говорил об этом с Барухом. Он сказал:
— Они будут на них сидеть, пока их не разбомбят англичане или американцы.
Я пожалел стулья. Но еще больше я жалел свои игрушки. Книжки они так или иначе не могли читать. Ведь они были написаны по-польски.
Я еще раз объясню положение в гетто. Их было три. Гетто «Б» очистили от обитателей сразу, в самом начале. Гетто «Г», то есть наше, обслуживало фабрику. А гетто «А», самое большое и заселенное, начали было опустошать, но потом прекратили. «Они туда скоро вернутся», — уверял Барух. Там было много людей, много улиц и переулков. Много подвалов и чердаков. А в некоторых бункерах, вырытых глубоко под землей, были припрятаны продукты и вода на целый год. Были там сионистские организации, в одной из которых состояла мама. Но были и стукачи, чтоб они провалились! А еще там жили грузчики, люди довольно сильные и решительные. Папа говорил, что эти грузчики и молодежь поднимут восстание.
— Что-то вроде того, что было в Варшавском гетто, может быть, более короткое. Может быть, день-два. Но восстание обязательно будет.